Гарики на все времена (Том 1)

435

Счастье всем, лишь выигрыши знавшим,

что же до других в житейской гуще —
сдавшимся страшней, чем проигравшим,
думать о бессоннице грядущей.

436

Наряды стали вдруг длиннее,

навязан бабам жуткий стиль —
международные евреи
реализуют свой текстиль.

437

Поступки выбирая, как дорогу,

беречь лицо храню обыкновение,
лицо мы обретаем понемногу,
теряем — за единое мгновение.

438

Изведавшие воздуха тюрьмы

полны необъяснимой ностальгии,
пожизненно уже другие мы,
не лучше и не хуже, но другие.

439

В любом из разных мест,

где мы ютимся вместе,
одни несут свой крест,
другие — носят крестик.

440

Устройство мироздания посредственно,

как циники твердят и старики:
все худшее случается естественно,
хорошее — творится вопреки.

441

Конечно, дважды два — всегда четыре,

конечно, неизменны расстояния,
но все, что мы любили в этом мире,
прекраснеет в минуты расставания.

442

С годами дни становятся короче,

несбывшееся вяжется узлом,
и полнятся томительные ночи
пленительными снами о былом.

443

Я верю в честность, верю в честь,

но зорок без отдохновения:
у всякой нравственности есть
свой личный камень споткновения.

444

Нисколько нет особого геройства

в азарте, игровом и добросовестном,
но ценное и редкостное свойство —
умение проигрывать с достоинством.

445

Отменно, что пожить нам довелось.

Что коротко — единственная жалость.
Работа проедает нас насквозь,
а близкие изводят что осталось.

446

Раздвоение и нужно и возможно

в нашем деле, неизвестностью чреватом
будь безумен в созидании, художник,
но трезвей, имея дело с результатом.

447

Время тянет в эмиграцию

от российских берегов
удивительную нацию —
всехних внутренних врагов.

448

Застенчив и самонадеян,

всегда с людьми, везде один,
меж русских был я иудеем,
а меж евреев — славянин.

449

Нас постепенно жизни проза

любовно гладит по щекам,
и слезы раннего склероза
текут из глаз по пустякам.

450

Нет пока толпы на лобном месте,

нет еще трезвона с каланчи,
в дружеском застолье с нами вместе
завтрашние наши палачи.

451

Мы за вождями дружной гущей

готовы лезть в огонь и воду,
властям опасен лишь непьющий,
но он враждебен и народу.

452

Мы все учились понемногу,

сменив учебники не раз,
и неспособность к диалогу
апломбом зубы скалит в нас.

453

Клеймя то подлецов, то палачей,

мы нежимся, заочный суд устроив,
но счастливы — от мерзких мелочей
в характерах талантов и героев.

454

Приходят, проходят, стираются годы,

слетает, желтея, исписанный лист,
прозрачен и призрачен воздух свободы,
тюремный — удушлив, тяжел и нечист.