Гарики на все времена (Том 1)

103

В стране рабов, кующих рабство,

среди блядей, поющих блядство,
мудрец живет анахоретом,
по ветру хер держа при этом.

104

Как нелегко в один присест,

колеблясь даже, если прав,
свою судьбу — туманный текст —
прочесть, нигде не переврав.

105

Себя расточая стихами

и век промотавши, как день,
я дерзко хватаю руками
то эхо, то запах, то тень.

106

На все происходящее гляжу

и думаю: огнем оно гори;
но слишком из себя не выхожу,
поскольку царство Божие — внутри

107

Прожив полвека день за днем

и поумнев со дня рождения,
теперь я легок на подъем
лишь для совместного падения.

108

Красив, умен, слегка сутул,

набит мировоззрением,
вчера в себя я заглянул
и вышел с омерзением.

109

В живую жизнь упрямо верил я,

в простой резон и в мудрость шутки,
а все высокие материи
блядям раздаривал на юбки.

110

Толстухи, щепки и хромые,

страшилы, шлюхи и красавицы
как параллельные прямые
в моей душе пересекаются.

111

Я не стыжусь, что ярый скептик

и на душе не свет, а тьма;
сомненье — лучший антисептик
от загнивания ума.

112

Будущее — вкус не портит мне,

мне дрожать за будущее лень;
думать каждый день о черном дне —
значит делать черным каждый день.

113

Мне моя брезгливость дорога,

мной руководящая давно:
даже чтобы плюнуть во врага,
я не набираю в рот гавно.

114

Я был везунчик и счастливчик,

судил и мыслил просвещенно,
и не один прелестный лифчик
при мне вздымался учащенно.

115

Мой небосвод хрустально ясен

и полон радужных картин
не потому, что мир прекрасен,
а потому, что я — кретин.

116

На дворе стоит эпоха,

а в углу стоит кровать,
и когда мне с бабой плохо,
на эпоху мне плевать.

117

Я держусь лояльной линии

с нравом времени крутым;
лучше быть растленным циником,
чем подследственным святым.

118

В юности ждал я радости

от суеты и свиста,
а превращаюсь к старости
в домосексуалиста.

119

Я живу — не придумаешь лучше,

сам себя подпирая плечом,
сам себе одинокий попутчик,
сам с собой не согласный ни в чем.

120

Пишу не мерзко, но неровно;

трудиться лень, а праздность злит.
Живу с еврейкой полюбовно,
хотя душой — антисемьит.

121

Когда-нибудь я стану знаменит,

по мне окрестят марку папирос,
и выяснит лингвист-антисемит,
что был я прибалтийский эскимос.

122

Я оттого люблю лежать

и в потолок плюю,
что не хочу судьбе мешать
кроить судьбу мою.

123

Все вечные жиды во мне сидят —

пророки, вольнодумцы, торгаши —
и, всласть жестикулируя, галдят
в потемках неустроенной души.

124

Я ни в чем на свете не нуждаюсь,

не хочу ни почестей, ни славы;
я своим покоем наслаждаюсь,
нежным, как в раю после облавы.

125

Пока не поставлена клизма,

я жив и довольно живой;
коза моего оптимизма
питается трын-травой.