Гарики на все времена (Том 1)

553

Старости сладкие слабости

в меру склероза и смелости:
сказки о буйственной младости,
мифы о дерзостной зрелости.

554

Неволя, нездоровье, нищета —

солисты в заключительном концерте,
где кажется блаженством темнота
неслышно приближающейся смерти.

555

Старенье часто видно по приметам,

которые грустней седых волос:
толкает нас к непрошеным советам
густеющий рассеянный склероз.

556

Я не люблю зеркал — я сыт

по горло зрелищем их порчи:
какой-то мятый сукин сын
из них мне рожи гнусно корчит.

557

Нету счета моим пропажам,

члены духа висят уныло,
раньше порох в них был заряжен,
а теперь там одни чернила.

558

Устали, полиняли и остыли,

приблизилась дряхления пора,
и время славить Бога, что в бутыли
осталась еще пламени игра.

559

Святой непогрешимостью светясь

от пяток до лысеющей макушки,
от возраста в невинность возвратясь,
становятся ханжами потаскушки.

560

Моих друзей ласкают Музы,

менять лежанку их не тянет,
они солидны, как арбузы:
растет живот и кончик вянет.

561

Стало тише мое жилье,

стало меньше напитка в чаше,
это годы берут свое,
а у нас отнимают наше.

562

Одним дышу, одно пою,

один горит мне свет в окне —
что проживаю жизнь свою,
а не навязанную мне.

563

Года пролились ливнями дождя,

и мне порой заманчиво мгновение,
когда, в навечный сумрак уходя,
безвестность мы меняем на забвение.

564

Увы, я слаб весьма по этой части,

в душе есть уязвимый уголок:
я так люблю хвалу, что был бы счастлив
при случае прочесть мой некролог.

565

Сопливые беды, гнилые обиды,

заботы пустой суеты —
куда-то уходят под шум панихиды
от мысли, что скоро и ты.

566

Умру за рубежом или в отчизне,

с диагнозом не справятся врачи;
я умер от злокачественной жизни,
какую с наслаждением влачил.

567

Моей душе привычен риск,

но в час разлуки с телом бренным
ей сам Господь предъявит иск
за смех над стадом соплеменным.

568

С возрастом я понял, как опасна

стройка всенародного блаженства;
мир несовершенен так прекрасно,
что спаси нас Бог от совершенства.

569

Господь, принимающий срочные меры,

чтоб как-то унять умноженье людей,
сменил старомодность чумы и холеры
повальной заразой высоких идей.

570

А время беспощадно превращает,

летя сквозь нас и днями и ночами,
пружину сил, надежд и обещаний
в желе из желчи, боли и печали.

571

Я жил отменно: жег себя дотла,

со вкусом пил, молчал, когда молчали,
и фактом, что печаль моя светла,
оправдывал источники печали.

572

Геройству наше чувство рукоплещет,

героев славит мир от сотворения;
но часто надо мужества не меньше
для кротости, терпения, смирения.