Газетный самолётик

врата раздвинулись…

Причём,

я много всякой райской кущи

перевидал, где с неба мёд,

но яблок райских сладкок пуще

был пёстрых кур простой помёт.

Похоже, жалует Всевышний

и нестерильность, и грехи,

и рай цветёт себе,  и вишни

растут из сора – как стихи.

Любовь без дна – большая кружка! –

куда до кружки ей пивной!

Склонись ко мне, моя подружка,

одной… двух ягодиц… Луной,

чтобы затмилось в крыше рваной

созвездье  Южного Креста…

Зачем нам рай обетованный,

когда такие есть места

* * *

Зависли низко туч волокна,

насколько низко – ахнешь ты!

Глядят в распахнутые окна

калины мокрые кусты.

Твоё смятение понятно,

тебе сегодня не уснуть:

Душа его тебе невнятна,

и рам её не распахнуть.

Гроза – и капли дождевые

стучат, стучат по стёклам, но

дрожат гардины, как живые…

Многосерийное кино…

Найти бы в нём кусочек суши,

где от начала до конца

бредут распахнутые души

и не печалятся сердца.

Невыносимый

Кто вожделел освобожденья,

народ, вздымая на борьбу,

лежит теперь без вожделенья

на обозрении в гробу.

Мы перед ним не на параде,

нам поклоняться есть кому!

Таки наденьте, Христа ради,

Хоть… тапки белые… ему!

Почто он там, непогребённый,

В Кремле? – в Разлив ему, в шалаш!

Уснул бы, смертный, как Будённый,

под ёлкой-палкой – и шабаш!

«Крестьянам – землю! Коммунизма

заря победная близка!..»…

Отцу идеи ленинизма

прилечь – землицы ни куска…

– Ильич! – воскликнуть мне бы, – бросьте! –

я ради Вас пойду на риск

и вам на русском на погосте

поставлю скромный обелиск…

Через кирпичную кремлёвку

набат гудит на всю страну.

Пошёл бы Ленин… на… маёвку –

Помилуй Бог, не на войну!

Ну, под Симбирском, в крайнем разе,

Нашёл покой бы – в борозде,

а так – в архипоследней  фазе –

буквально портится… везде.

Накрыт стеклом, но не хрустален –

В гробу он видел Мавзолей!

Лежал бы рядом Коба Сталин –

И то бы было веселей!

Независимость

Пусть я зависим, пусть я трушу

в предощущении войны,

но я бы отдал Богу душу

за независимость Страны.

А впрочем, что я! – «если…»… «кабы…»…

У стен Страны – стеной арабы!

* * *

Река переживёт развод –

над нею мост разводят

на части две над гладью вод –

и по мосту не ходят.

Переживёт развод река

со многими мостами…

А не махнуться ли пока,

мне с той рекой местами? –

Поплыть путями синевы,

где самолёт рокочет…

Да только мной река, увы,

сказала, быть не хочет.

Под два крыла моста в ночи –

проходы пароходов…

На дне реки блестят ключи

от тех ночных разводов.

* * *

Жара заставила? А может быть, места,

где слёз солёных вызревают грозди?

Тебе ли под распятого Христа

косить – пойди купи вначале гвозди!

* * *

Он раскручен был всего-то на сто грамм,

но зато до дыр зачитан! Так что – бросьте! –

и сегодня он читаем, по слогам –

ФИО с датами на… камне – на погосте.

* * *

Вспоминаю часто славную эпоху,

где с плаката хитро щурился Ильич.

Дед сказал тогда, что щурился он плохо –

звал «вперёд», а должен был – на Брайтон Бич!

Доступная любовь

Любовь доступна, но невнятна:

сегодня – пряник, завтра – плеть.

Чижик на Фонтанке

После эмиграции, новых лиц, интрижек

дважды в воду не войти, вёслам не грести.

Помнит ли тебя еще на Фонтанке чижик? –

пару крошек кинь ему – «здравствуй» и «прости».

Памяти Гагарина

Беспредельной славы надломил он ветку!

Он сказал: «Поехали!..», улыбнулся, но…

вдруг его упрятали в золотую клетку –

ту, в которой никому жить не суждено.

Ликвидаторам Чернобыльской аварии

Мир плачет по храмам, разрушенным в хлам,

но драмам, по жанру кошмарным,

слезой не оплачен Чернобыльский храм,

и свечи горят по пожарным.

* * *

Глава 2

Не выходя из дома

Среди разгула чертовщины

и пируэтов тут и там

по вере фейковым вестям –

как не хватает мне вакцины,

что разделить бы по горстям

не знавшим прежде пандемии –

где жизни линии прямые

спокойны к страхам и страстям!

Пристать к другому бы причалу,

спустить к ногам любимой трап,

и, как факир и эскулап,

распределить в застолье длинном –

в жару, в поту, в угаре винном –

восторг и страсть, хулу и лесть,

и всепрощение, и месть –

с разочарованным раввином.

Магнолия

Не опуститься до скотины

хочу, магнолия, средь масок –

не погрузиться в карантины

нашитых звезд, рогатых касок.

Среди запретов, взаперти –

как мне понять: на воле ль я?

От пропасти шагах в пяти

* * *

В столице или в городке

корновирус – всем… на блюде.

Сперва – на божьем поводке,

теперь под ним ещё и люди.

Осталось вспоминать, как сказку,

озон призывный тех лесов,

где ты чихать хотел на маску

* * *

Когда  бесчинствует гроза,

и птицы падают от грома,

и пальма гнется, как лоза –

резон ли оставаться дома?

Начнут ли смерчи с ног сбивать

и воды Ноева потопа –

им на печи не удержать

ни господина, ни холопа.

Когда везде по берегам –

китов раскиданные туши,

отнюдь не в радость нам и вам

в шезлонге сидя кушать суши…

Когда от скуки, забурлив,

вдруг Фудзияма плюнет лавой,

навряд ли кто-то, закурив,

допьёт спокойно чай с приправой…

Длись благородных череда –

людей, что слыша про торнадо,

поедут именно туда –

куда им, собственно, не надо.

Довольно в мире чудаков,

готовых пособить заблудшим –

их жребий, видимо, таков –

сердцами греть чужие души.

И жаль, что мир почти отверг

парней, причастных к общей драме,