Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

Хочешь послушать, как дрались в старину на морях?[130]
Хочешь узнать, кто выиграл сражение при свете луны и звезд?
Послушай же старинную быль, что рассказывал мне отец моей бабки — моряк.

Враг у нас был не трус, даю тебе честное слово (так говорил он),

Несокрушимой и хмурой английской породы, нет и не было упрямее их, и не будет вовек;
Когда вечер спустился на воду, он подошел к нам вплотную и начал бешено палить вдоль бортов.
Мы сцепились с ним, у нас перепутались реи, дула наших орудий касались орудий врага.
Мой капитан крепко принайтовал нас своими руками.

В подводной части мы получили пробоины восемнадцатифунтовыми ядрами.

На нижнем деке у нас после первого залпа сразу взорвались два орудия большого калибра, убило всех, кто стоял вокруг, и взрывом разнесло все наверху.

Мы дрались на закате, мы дрались в темноте,

Вечер, десять часов, полная луна уж довольно высоко, в наших пробоинах течь все растет, и доносят, что вода поднялась на пять футов,
Комендант выпускает арестованных, посаженных в трюм под кормой, пусть спасаются, если удастся.

Часовые у склада снарядов теперь уже не подпускают никого,

Они видят столько чужих, что не знают, кому доверять.

На нашем фрегате пожар,

Враг спрашивает, сдаемся ли мы,
Спустили ли мы штандарт и кончен ли бой.

Тут я смеюсь, довольный, потому что слышу голос моего капитана.

«Мы не спускали штандарта, — кричит он спокойно, — мы лишь теперь начинаем сражаться».

У нас только три неразбитых орудия.

За одним стоит сам капитан и наводит его на грот-мачту врага,
Два другие богаты картечью и порохом, и они приводят к молчанию мушкеты врага и подметают его палубы дочиста.

Этой маленькой батарее вторят одни только марсы, и больше всего грот-марс,

Они геройски держатся до конца всего боя.

Нет ни минуты передышки,

Течь опережает работу насосов, огонь подбирается к пороховому складу.

Один из насосов сбит ядром, и все думают, что мы уже тонем.

Невозмутимый стоит маленький капитан,

Он не суетится, голос его не становится ни громче, ни тише,
Его глаза дают нам больше света, чем фонари у орудий.

К двенадцати часам, при сиянии луны, они сдаются нам.

36