Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

Чей-то призыв из толпы,
Мой собственный голос, звонкий, решительный, зычный.

Придите, мои дети,

Придите, мои мальчики и девочки, мои женщины, мои домочадцы и близкие,
Органист уже разжигает свой пыл, он уже сыграл прелюдию.

Легкие и бойкие аккорды, я чувствую гул ваших взлетов.

Голову мою так и завертело на шее,
Волнами катится музыка, но не из орга́на она,
Люди окружают меня, но они не мои домочадцы.

Вечно твердая, неоседающая почва,

Вечно те, что едят и пьют, вечно солнце то вверх, то вниз, вечно воздух, вечно неустанные приливы-отливы.
Вечно я сам и все прочие люди, непостижимые, порочные, живые,
Вечно старый, неизъяснимый вопрос, вечно этот палец с занозой,
Вечно назойливый гик «улю-лю!» — покуда мы не отыщем, где скрылся хитрец, и не вытащим его на расправу,
Вечно любовь, вечно всхлипывающая влага жизни,
Вечно повязка под нижнею челюстью, вечно стол, на котором покойник.
Блуждают то там, то здесь, а глаза прикрыты медяками.
Чтобы голодное брюхо насытить, щедро черпают ложкой мозги,
Покупают билеты на праздник, но на праздник не попадают ни разу,
Большинство пашет, молотит, обливается по́том и мякину получает за труд,
А меньшинство, не трудясь, богатеет и требует пшеницу для себя.

Это — город, и я — гражданин,

Что занимает других, то занимает меня, — политика, войны, рынки, газеты и школы,
Мэр, заседания, банки, тарифы, пароходы, заводы, акции, недвижимости, движимости.

Малютки-человечки во множестве прыгают там и здесь в хвостатых пиджачках, в воротничках,

Кто они, я знаю хорошо (нет, они не черви и не блохи),
Я признаю в них моих двойников, самый пошлый и самый ничтожный так же бессмертен, как я,
То, что я делаю и что говорю, то же самое ждет и их,
Всякая мысль, что бьется во мне, бьется точно так же и в них.

Я слишком много говорю о себе,

Эти мои строки всеядны, но других я не должен писать,
Каждого, кто бы он ни был, я хочу заполнить собой целиком.

Не рутинные фразы — эта песня моя,

Но внезапно задать вопрос, прыгнуть далеко за предел, и все-таки привести еще ближе;
Что эта печатная и переплетенная книга, как не наборщик и типографский мальчишка?
И что эти удачные фотографии, как не ваша жена или друг в ваших объятьях, таких нежных и крепких,
И что этот черный корабль, обитый железом, и его могучие орудия в башнях, как не храбрость капитана и машинистов?
А посуда, и мебель, и угощение в домах — что они, как не хозяин и хозяйка и взгляды их глаз?
И небо там, наверху — оно же и здесь, и над домом соседа, и над домами напротив,
И что такое святые и мудрые, о которых мы читаем в истории, как не ты сам?
И что такое проповеди, богословие, религии, как не бездонный человеческий мозг?
И что есть разум? и что есть любовь? и что есть жизнь?