Герои умирают

В вентиляционные отверстия у стыка стен и крыши сочится дневной свет, и, судя по реву толпы на стадионе, Ма’элКот вот-вот выйдет на арену через боковые ворота.

Вентиляционные отверстия пробиты как раз в той стене, которая выходит на арену. Уборная гладиаторов расположена у самого выхода, так чтобы людям, идущим на смерть, не надо было далеко бегать в поисках места для опорожнения мочевого пузыря и кишечника, от страха стремящихся извергнуть все свое содержимое. Мне и самому сильно не по себе, когда я подхожу к лишенному дверей проему в стене и заглядываю прямо в ворота славы.

Но там оказывается темно и пусто – железные створки заперты, ход на арену перекрыт. Я возвращаюсь к вентиляции и подпрыгиваю, чтобы увидеть арену. Шуметь можно сколько угодно: двадцатитысячная толпа фанатичных поклонников Императора орет вокруг меня так, что здесь бомбу взорвать – как в борделе пукнуть, все равно никто не услышит.

Стена вокруг арены в этом месте толстая: чтобы хоть что-то разглядеть, мне приходится буквально ввинтиться в вентиляционное отверстие. Конечно, мне становится немного не по себе, когда я локтями и затылком чувствую толстую каменную кладку. С арены меня не увидят: полуденное солнце палит нещадно, и стена кажется беспросветно-черной.

Впереди я вижу ослепительный блеск в раме из черных камней – это лучи солнца отражаются от песка. За ними, если прищуриться, видна мозаика из нарядных платьев горожан – одевшись во все самое лучшее, они пришли на стадион и сидят теперь на трибунах плечом к плечу. Стоит им пошевелиться, и пестрая рябь пробегает по трибунам, точно кто-то взмахивает залатанным флагом.

Некоторое время я смотрю на зрителей. Одни явно нервничают, другие, похоже, злятся, но есть и те, кто искренне счастлив.

Не пройдет и часа, как многих из них не будет в живых.

Разумеется, среди тех, на кого я смотрю сейчас, немало и Серых Котов в штатском, и Подданных Арго. За них я не беспокоюсь: они здесь, чтобы драться.

Меня интересуют гражданские – интересно, есть ли среди них те, кто испытал нехорошее предчувствие, отправляясь сюда сегодня, те, кому не хотелось идти? Найдутся ли среди них такие, кто не удивится, когда вокруг начнется резня, но лишь подумает: «Я знал, что так будет» – и умрет с мыслью: «Надо было мне остаться дома».

И еще я задаю себе вопрос: сколько к вечеру в Анхане будет домов, где станут выть по покойникам?

Знаете, если бы все было наоборот и кто-то из тех, кого я люблю, умер бы сегодня из-за какого-то типа, который сделал бы то, что я буду делать сейчас, клянусь – я не знал бы ни сна, ни отдыха до тех пор, пока не нашел бы его и не задушил своими руками.

Но если за жизнь Паллас Рил придется заплатить дорогую цену: пожертвовать жизнью всех до единого мужчин, женщин и даже детей на этом стадионе, – я сделаю это без колебаний. И это еще не слишком дорого. И все же сначала я поторгуюсь – точнее, сегодня я буду торговаться до последнего, как никогда.

Наверное, возраст делает меня скуповатым.

Рев, от которого дрожит стадион, взмывает вверх еще на пяток децибелов, отвлекая меня от моих мыслей.

Прибыл Ма’элКот.

С ним явилась целая праздничная процессия из сотен ликующих людей в праздничных нарядах; высыпав на арену, они кружат по ней, бросая в зрителей на трибунах пригоршни монет и конфет, подбадривая зрителей, чтобы те пели вместе с ними гимн Ма’элКота «Король королей». В процессии есть и молодые девушки, но в основном это мужчины, причем большинство из них отнюдь не юнцы. За краской на их лицах я различаю кожу, выдубленную ветрами и солнцем, а их праздничные улыбки не в состоянии скрыть ледяные глаза профессиональных убийц – наемных солдат.

Итак, он подготовился.

Хорошо.

Толпа не расположена петь. Стоит только группе голосов то в одном, то в другом краю арены затянуть мелодию гимна, как их сразу гасит нарастающий нечленораздельный рев.

И тут из-за черной каменной рамки, ограничивающей мое поле зрения, выкатывается огромная повозка Парада Роз.

Она движется сама по себе, увлекаемая вперед одной только силой воли Ма’элКота. А вот и он сам – в центре повозки, стоит, уперев руки в боки и откинув назад голову, словно носовая фигура корабля, прекрасный, как мифический бог или легендарный герой. Для тех, кто только что присоединился к нашей истории, скажу: вон тот тип рядом с ним, в чудно́м коротком камзоле с кружевным гофрированным воротником, в панталонах с пряжками и высоченных ботфортах, – это почтенный Тоа-Ситель, Герцог Общественного порядка, или, иначе, глава Тайной полиции. Очень компетентный. И очень опасный. Видите, какое у него лицо – совершенно безразличное, хотя глаза так и шарят по трибунам.

Наверное, ищет меня.

Зря он сюда пришел; я-то надеялся, что он меня понял. Если его сегодня убьют здесь, то и величество, и все его Королевство окажутся в глубоком дерьме.

Ну да ладно, поздно теперь волноваться из-за величества. К тому же у меня свои дела. И эти дела едут на одной повозке с Ма’элКотом.