Гибель профессии

— Понятно, очень понятно, — заметил адвокат. — Разве только вот насчет вашего одиночества. Если не ошибаюсь, в тот год, когда вы добились отправления сына в исправтрудколонию, у вас уже был фактический муж, гражданин Вдовиченко?

— Какое это имеет отношение к делу, товарищ адвокат? — сердито опросила судья.

— Только для точности, товарищ председательствующий, только для точности, — с той же некоторой театральностью отвечал адвокат. — Свидетельница говорит — отдала сына в колонию в связи с одиночеством, а одиночества-то и не было. Разрешите продолжать?

— Продолжайте.

— А когда поселился в вашем доме гражданин Вдовиченко, до или после отсылки сына в колонию?

Воронина подняла глаза к небу.

— Кажется, после, — нехотя сказала она.

— Ах, после! А вернулся сын по вашей просьбе или его вам доставили ввиду достижения шестнадцати лет и хорошего поведения?

— Я бога всегда молила, чтобы сын вернулся, — заплакав, ответила мать.

— А в другие, так сказать, в земные инстанции вы обращались с такой просьбой?

Воронина молчала.

— Обращались куда-либо с просьбой вернуть сына из колонии? — повторила вопрос судья.

— Не помню, — чуть слышно сказала Воронина. — Не знала куда писать!

— Значит, куда писать, чтобы забрали, вы знали, — с торжеством, портящим достигнутый эффект, резюмировал адвокат, — а куда обращаться, чтобы вернули, не знали. А почему вы не сообщили об исчезновении сына? Или тоже не знали, куда сообщать?

— Я думала, вернется… Ждала сыночка…

Воронина разрыдалась. Судья сделала знак секретарше, и та налила и подала Ворониной стакан воды.

— На предварительном следствии вы рассказали, — мягко сказал Куракин, — что вашего сына, по всей видимости, убил Леонид Новожилин…

— Он и убил! — воскликнула Воронина. — Ударил ногой в пах, а затем задушил и отнес в болото.

— Вот вы и расскажите суду, откуда вы это знаете.

— Да он сам Вальке Коваленко рассказывал!

— Свидетель Коваленко заслуживает доверия?

— Парень верный!

— Скажите, — спросил адвокат, — то место, где был найден труп вашего сына, находится на территории зоологического сада?

— Ну, находится, так что?

— А вы работаете именно в зоологическом саду завбуфетом?

— Граждане судьи! — с возмущением воскликнула Воронина. — Что же это делается? Как будто тут не этого босяка судят, а меня!

В зале начался шум: одни возмущались бесцеремонностью адвоката, другие — яростным шепотом доказывали его правоту.

— Тихо, граждане! Больше вопросов нет? Садитесь, свидетельница.

Воронина уселась на скамью для свидетелей. Лицо ее было в красных пятнах.

Вошел свидетель Вдовиченко. Он добродушно улыбнулся и послушно стал на указанном ему месте перед судейским столом.

Свидетель коротко и толково повторил все то, что он сообщал следователю.

— Насчет сапог? У мальчика была и прошлогодняя пара и нынешнего года. Возможно, что первую он продал на свои нужды, мы с него не спрашивали. Да, он был накануне исчезновения в сапогах, в этих самых, которые потом были кем-то подброшены в сад через забор. Кем именно — не знаю, но думаю, что злоумышленниками, убийцами пасынка. Обращался я с пасынком хорошо, отношения у нас были замечательные, как у отца с родным сыном.

— Случайно ли получилось, — спросил адвокат, — что вы переселились в дом Ворониной только после удаления Сани в колонию?

— Очень даже случайно, — добродушно подтвердил свидетель. — Я о нем и не знал!

— А случайно ли другое, что, вернувшись из колонии, Саня поселился не в доме, а в сарайчике, предназначенном для скота?

— Нет, не для скота, а для соломы и сена! — быстро возразил свидетель.

В зале рассмеялись.

— Все равно, не для человека, — сказал адвокат.

— Он сам так захотел!

— А как вы думаете, почему он захотел жить в сарае, а не в доме? — спросил обвинитель.

— Мило ли какая фантазия могла быть у него в голове, — с некоторым неудовольствием ответил свидетель, — знаете, молодо-зелено. Может, для свободы игры в картишки или еще что-нибудь.

— Значит, вы здесь рисуете своего пасынка как картежника? — подхватил адвокат.

— Устраняю этот вопрос, — строго произнесла судья, — свидетель может не отвечать.

— Еще один вопрос, — сказал адвокат, — не знаете ли вы, кроме убитого Сани, других детей у Ворониной нет и не было?

— Единственный сынок, — вздохнул Вдовиченко, — легко ли!..

— А дочь? — продолжал адвокат. — Дочь-то у нее была?

— Это мне неизвестно, — пожал плечами свидетель. — Я дочерей у нее не видел.

— Разрешите вопрос Ворониной? — насторожился обвинитель. — Воронина, скажите, дочь у вас есть или, может быть, была?

— Встаньте, Воронина, — сказала судья.

Воронина неохотно поднялась.

— Была у меня дочь, была, как же, — едва слышно произнесла она.

— Какого года рождения? — спросила заседательница справа.

— Тысяча девятьсот сорок второго.

— А где же она? — полюбопытствовала заседательница слева.

— Завербовалась на работу.

— Это когда же? — спросил адвокат.

— А недавно.

— Недавно? Так ведь вы живете с Вдовиченко в своем доме уже лет десять, а он не видел у вас дочери!

— Ну, значит, она ранее того завербовалась, что вы придираетесь!