Читаем Главный курс полностью

Крошит хлебушек безмерно

Жерновами рук своих

Чтобы выглядеть примерно


Кроме кладезя* даров,

Что природа раздаёт

Есть и тождество основ

Без которых неприкаен:


Каин одержим ножом,

Авель в позе приношенья

Мне молитва – отчий дом

Келья – место утешенья


Наши замыслы и мысли

На коро'мыслах повисли

Важен каждый шаг в пути

Хлеб – награда за труды

* обильный, неисчерпаемый источник чего – либо.

ЛИВЕНЬ МИНУТ

Своей скорлупой рисковали не раз

В изюминах жизни познали свободу

Стихами сюжеты становятся враз

Когда скорлупу разобъёшь о работу


Всё чаще я вижу себя в пацанах

Правительство карту дорожную кроет

Мой сноб отсчитал минуты в сердцах,

А время нас ласково ливнями смоет


Прошедшие мили скрыты от нас

Перроны усталые ждут поезда

И будет пусть пара нас любящих глаз,

Чтобы крылья сложить не дала высота

ПУТИ ГОСПОДНИ…

Колыбель нашей жизни словно лодка в волнах,

Ты уступчивым греком торгуйся в портах

Нити тянут маршруты в Сингапур и Канзас

Шар земной как сетчатка на уровне глаз


Нужно верить азартно в насущность свою

С такелажем по морю ходить кораблю

Океаны и земли открывая в пути,

Всякий мальчик мечтал про дороги свои


И на горных вершинах и в просторах морей

Есть воинственный дух как летающий змей

Словно мира подпруги у порталов идей

Есть визир выше неба, где парит лишь елей


Я ищу сочлененья в банальных проблемах

И снижается градус в нависших дилемах

Все летают как боги – мили в метры сведя

И бестрепетно  пешка убивает ферзя


На ревущих широтах и под сенью дождей

Мы прошли от окраин до ревущих морей

Похититель бриллиантов и искатель иной

Моет золото жизни даже в свой выходной


Воплощаясь кораллом или  моллюском

Я попал как – то раз на витрину с лангустом

Междометья и охи, ах какой красавец

Для природы бестрепетной я самец – молодец


Удивляет и радует Солнце заботой

Мы уходим с закатом, приходим с восходом,

В каждом имени новом мерцает звезда

Когда солнце заходит, посмотри на меня

ЗРЕЛОСТЬ ЗЕМЛИ


Все корни цветущих растений

Рождают отменную стать

Зелёную кровлю сомнений,

И сочную спелую рать


Не просто держаться за корни

Своих хлебороов прощать,

Дорога вдоль линии жизни

Нас учит любовь защищать

У всякой страны есть свой чародей,

Межстрочьем сшивает он строфы

Возницы увозят пролётки из дней

Под взрывы большой катастрофы


Божественно белая чья борода

Свисает с вершины Эльбруса?

Музы'ка небес плывёт неспеша

И вьётся зовуще дорогой струна


В напевах рождают все вечные звуки

Глубины морей и шпили науки

Бемоли с диезом сюитой в пути

Зажгут нам на небе две синих звезды

МУЖСКАЯ БАЛЛАДА

Какая – то сладкая проза нас держит в мистериях дней

И панцирь защитной рогожей похож на чужой бюллетень

Унылый и немощный путник, влачит свою жизнь без зурны

Ты ж сердцем своим заровняешь ухабы судьбы на пути


С эмалью зубов своих белых улыбку везу напоказ

И жадно  дышу я любовью и бьюсь на волнах как баркас

Пусть крены не будут помехой и позже зайдёт эпикриз

Ещё под лавиной событий не сбросит нас паводок вниз


А в связях из «кода генома», в ломбардах чужого ржавья

Формуется колокол звонниц из слухов, пустого вранья

И бодрым собачьим аллюром иль лёгкою рысью коня

Бежим мы, свой путь предсказуя, не зная про скрип шатуна


Усталый и немощный путник осилит всю цепь бытия

Исходные данные судеб не сломят характер бойца

И если опала настала – не мешкай, бери скакуна

Беги, на Пегасе взлетая, доверься галопу коня

Музыкальная ткань

Правит силой заточенный лемех

В повседневном значенье труда

И парят все стежки у подстрочий

Над безбрежьем людского родства

Звуки дней на нотоносцах сшиты

Пряди нитей вьют мотив сонета

Скань узоров с вязью слова слита

Сцена ждёт подобие сюжета


Междометья солнечной лени

И умытые в росах поля

Частоколы обрывов и пади

Под высоким полётом орла


Я парю на потоках фантазий

Прерывая полёт лунных нот

Чёрен цвет у Земли в мирозданье

Све’тел ликом не всякий пророк

НА ЖАТВЕ

Заснуло время меж углов

Цепляя стрелкой циферблат

Иконы вставлены в оклад

Для стрелок солнечных часов


Где клён раскинул стебли рук

Плывёт по ветру звук зурны,

Жизнь искромётно в словари

Нанижет всё на связи букв


Подкину с семенем строку,

Пусть золотятся кружева

Летят сквозь лепет и молву

Протуберанцы естества


Природа плеврами сорит

И вторит ей наш мир людской

Пищит, охотится москит

Ковыль колышется волной


Настала жатва – я пройду

По ниве острою строкой

И всюду люди глас несут:

Пророку – крест, ты – кто такой?

ОТЦУ…

Отчего так сердце, сердце замирает?

От созвучий детства и мелодий мая…

Чёрной кошкой ночь в мой дом вползает

Витражи созвездий как осколки рая


Зачерпнуть бы счастья в родниках любви

Спрятаться, зарыться в красный шёлк зари,

В молоке июня спят и видят сны,

Милые курносые детские носы


Мне б не верить чёрту, строить богу замки,

Лики пресвятейших оправляя в рамки,

Да луны лампада пусть на небеси

Светит грациозно на блажной выси


В оркестровой яме дребезжит рассвет,

Я стою качаясь на мосточках лет

На качелях этих так легко взлетать,

Только не пускает крепь – стальная рать…


Может, оттого так сердце замирает,

От созвучий детства и мелодий мая

§4. СТИХИРЫ

АФРОДИТА

Без одежд своих белоснежных: без рода, без племени

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное