Гнев Тиамат

— Такое дело, — заговорил Тимоти, громко, чтобы перекрыть шум горелки. — Есть только две причины для злости. Либо ты сердишься, потому что чего-то боишься, либо потому что расстроена.

Горелка выключилась с громким щелчком.

— Уже не опасно? — спросила Тереза.

— Конечно. Ты можешь их снять.

Когда она так и сделала, всё вокруг показалось ярче, чем до очков. Даже в таком освещении её глаза адаптировались к темноте. Она почесала Ондатру за ухом, а Тимоти продолжил:

— Если ты... ну, не знаю. Если ты боишься, что твой отец, возможно, не тот, кем кажется, это может злить. Или если боишься, что кто-то тебя подставит. Как твой Хлюпик.

— Его зовут Коннор, — сказала Тереза, но улыбнулась.

— Ага, как он, — согласился Тимоти. — Или ты можешь бояться выглядеть глупо перед своей командой. Тогда ты злишься. А что, если тебе плевать, жив твой старик или помер? Если тебе не волнуют ни Хлюпик, ни твоя команда? Тогда тебе и не страшно. С другой стороны, вот ты стараешься что-то заставить работать. Возишься с чем-то часами, а когда почти всё готово, железяка погнулась, и всё, начинай сначала. Тогда тоже злишься, но это другая злость. Без страха.

— Значит, ты взглянул на меня и сразу понял, что я напугана и расстроена? — Тереза пыталась шутить.

— Ага.

Насмешливость улетучилась, и Тереза обхватила руками колени. Совсем не похоже на то, какой она сама себя видела, но что-то в её душе отозвалось на эти слова. Как будто она вдруг глянула на себя под новым углом, как никогда раньше. Интересно.

— А ты как с этим справляешься?

— Да чёрт меня побери, если я сам знаю, Кроха. Никак.

— Ты что, не злишься?

— От страха — точно нет. Я даже не помню, когда в последний раз был напуган. Скорее, огорчён. Но вот была у меня подруга, и я наблюдал, как она медленно умирает. Я ничего не мог поделать. Это было печально и злило. И я начал искать, на ком сорвать злость. Но у меня был ещё один друг, который помог мне прийти в себя.

— И как?

— Она просто выбила из меня всю дурь, — сказал Тимоти. — Мне помогло. А с тех пор, кажется, ничего и не стоило того, чтобы выходить из себя.

Он покрутил в руке яркий серебряный конус размером с палец, нахмурился.

— Что это такое? — спросила Тереза.

— Инжектор немного вытерся у основания, только и всего, — сказал Тимоти. — Могу подправить. Придётся мне пока пить дрожжевые котлеты вместо того, чтобы есть.

— Ты много с возишься с этой штуковиной.

— Позаботься о своих инструментах, и они позаботятся о тебе.

Тереза прислонилась к стене. Камень холодил спину. Температура в глубине пещеры держалась примерно на среднем климатическом значении. Толстые стены и глубина сглаживали и дневную жару, и прохладу, и даже сезонную разницу между зимой и летом. Тереза понимала это в теории, но не представляла в реальности, пока не попала в пещеру Тимоти, где всегда прохладно в жару и тепло в холода.

— Слушай, ну ты прямо хрестоматийный мудрый отшельник с горы, — она улыбнулась, чтобы Тимоти не решил, будто она огрызается. — Но всё равно, бояться мне нечего.

— К примеру, убийц с карманными ядерными бомбами, — ответил Тимоти, вставляя инжектор на место в кожух.

Тереза рассмеялась, и через секунду Тимоти тоже улыбнулся.

— Если кто и намерен меня убить, так разве что доктор Кортасар, — сказала она.

— Правда? А почему?

— Да это просто шутка. Я понаблюдала за Холденом, как мы говорили, помнишь? И услышала его разговор с доктором Кортасаром.

— О чём? — лениво поинтересовался Тимоти.

Тереза задумалась. О чём же они говорили? В основном она помнила, как Кортасар болтал о природе, пожирающей своих детей, а еще как Холден заглянул в камеру. Но разговор зашел и об её отце.

Она сделала вдох, собираясь заговорить, но воздух загрохотал в её горле и лёгких миллионами крошечных, размером с молекулу, шариков, бьющихся о мягкую плоть. Её дыхательная система превратилась в пещеру внутри пещеры Тимоти, и Тереза вдруг ощутила, как сложно устроено её тело и как запутана пещера вокруг неё. Трещинки и фрагменты стены перед ней рассыпались и вновь собирались вместе. Гравитация старалась накрепко прижать её к полу, удивительной сложности пляска электронов камней и плоти отталкивала назад.

Тереза успела подумать — может, она под наркотиками, но сознание уже преодолевало внезапно проявившуюся сложностью структур воздуха и её собственного тела, и граница, которая пыталась отрезать её от остального мира, расплывалась всё больше и исчезала...

Ондатра яростно лаяла. В какой-то момент, не сознавая что делает, Тереза рухнула на лежанку. Тимоти стоял рядом, взгляд сосредоточенный, но не на регенераторе. Дрон-ремонтник повизгивал, пытаясь подняться, и шатался как пьяный.

— Это не только я чувствовал? — спросил Тимоти.

— По-моему, нет, — отозвалась Тереза.

— Ну ладно. Было весело, Кроха, но сейчас тебе надо домой.

— Что это было? Здесь что-то с воздухом? Какие-то испарения?

— Нет, — сказал Тимоти, взял её за руку и поднял с лежанки. — Воздух в порядке. Это что-то другое. Возможно, это коснулось многих людей, они испугаются, начнут беспокоиться о тех, кто важен для них, о тебе. Поэтому не стоит здесь оставаться.