Гнев Тиамат

«Тайфун» был символом абсолютного доминирования. Лаконийское правление окончательно установилось после жестокого захвата «Бурей» системы Сол. И не только потому, что Лакония нашла способ разом защитить пространство колец от атаки со стороны любых или даже всех врат, хотя это немаловажно. Но ещё теперь всем понятно, что «Тайфун», находящийся в медленной зоне, уже на полпути к дому каждого. И когда он пойдёт вперёд, то не остановится ни перед чем, кроме прихоти империи.

Теперь он исчез.

Станция Медина, бывшая одним из первых кораблей, прошедших через врата системы Сол, с самого начала стала частью пространства колец и заняла своё место ещё до того, как открылись другие врата. Медина была самым дальним торговым постом в новой гонке за землями, а после — регулировщиком трафика между колониальными мирами. Её история религиозного корабля поколений, а потом боевого корабля АВП, сложна и богата событиями, как и жизни её жителей. Станция служила подтверждением прохода человечества через кольца, устойчивым и постоянным, как само пространство колец.

Медина тоже исчезла.

Случись только одно или другое — было бы проще. Но одновременное бесследное исчезновение и молота, нависшего над каждой головой в империи, и самого давнего и обжитого людьми объекта у врат вызывало противоречивые чувства. Наоми испытывала и радость, и скорбь. А ещё — глубокое беспокойство от напоминания о том, что быть с чем-то знакомым и понимать — совсем не одно и то же.

— Ты какие яйца предпочитаешь? — спросила Чава.

Наоми, сидевшая за стойкой для завтрака, потёрла заспанные глаза.

— Обычно восстановленные, из дозатора.

— Значит... омлет?

— Было бы здорово.

Квартира Чавы располагалась в фешенебельной части станции (предположительно, имелась и нефешенебельная). Оберон существовал ещё не настолько давно, чтобы иметь историю, выстроенную на костях. Нет пока ничего повторно используемого, перестроенного или сменившего назначение. И агрессивно-промышленный белый цвет кухни Чавы остался точно таким, как задумал дизайнер.

Папоротники в гидропонных вазах, демонстрирующие белизну корней и зелень крон, располагались именно там, где лучше смотрелись бы на фотографии. Окна, достигая желаемого эффекта, выходили на общественную площадку тремя этажами ниже, совсем как в городских апартаментах Земли, разве только почище. Спустя поколение, а может, и через четыре, здесь выработаются и свой стиль, и характер, но пока их нет.

А может, Наоми просто стоило попить кофе и успокоиться. Такое тоже возможно.

— Ты хорошо спала? — спросила у неё Чава сквозь шкворчание яиц на раскалённой сковороде. — Обычно у меня гостей не бывает. Ты первая осталась в гостевой комнате дольше, чем на ночь.

— Там очень уютно, — сказала Наоми. — Есть новости?

Чава поставила белую керамическую чашку на стойку возле локтя Наоми, потом прямо перед ней — маленький стеклянный кофейник, уже наполненный чёрным кофе.

— Военный комиссар пересадочной станции заявил, что всё движение через врата запрещается до тех пор, пока не придут указания из Лаконии. А это непросто, учитывая, что ретрансляторы по-прежнему не работают. Один грузовик подошёл, как раз когда случилось это дерьмо, и Транспортный профсоюз говорит, что если он не отвезёт свой груз в систему Далекий дом, там через год люди начнут умирать от голода.

Наоми налила себе кофе. Чёрный цвет смешался с ядовито-белым, над чашкой поднялся пар. Запах казался слабее привычного. Она подумала — понравится ли бы он Джиму?

— Что слышно от губернатора?

— Тишина в эфире, — ответила Чава. — Болтают, что губернатор давно берёт взятки. Непонятно, на чьей стороне он играет.

— Отлично бодрит, даже странно, — сказала Наоми. На вкус кофе был лучше, чем казался по запаху. Долой ещё один покров сна, который она даже не замечала. И запах яиц стал казаться куда привлекательнее.

Чава заметила это и улыбнулась.

— Проголодалась?

— Похоже, да, — согласилась Наоми. — Насчёт местного подполья. Какое оно? Какими ресурсами располагает?

— В точности я не знаю, — пожала плечами Чава. — Саба старается держать нас в неведении. Я даже не могу сказать, сколько ему самому известно, только то, что он знает, к кому обратиться. — Она поняла ошибочность сказанного и сжала губы в тонкую линию. — Я хотела сказать, он знал. Не могу поверить, что он...

— Понимаю, — сказала Наоми. — На самом деле, без координации мы теперь не подполье. Мы — тринадцать сотен рассыпанных групп, которые не могут договориться.

«Связь, — подумала она, допивая кофе, — это всегда проблема».

Чава встряхнула сковородку с яйцами и выложила пышное жёлтое облачко на тарелку.

— Но с другой стороны, теперь появилось тринадцать сотен новых Лаконий. Ну, меньше, конечно. У многих мелких колоний пока нет губернаторов на местах, и они, по сути, свободны.

— И им грозит опасность вымереть без поддержки. Я не уверена, что умереть свободным так уж приятно, когда это уже не фигура речи.

— Верно, — согласилась Чава.