Голод

Я хохочу. Мы оба знаем, что Жнец боролся со своими физическими побуждениями сколько мог.

Еще немного, и он стягивает с себя остальную одежду. При свете дня я вижу каждый сантиметр его обнаженного тела. Я уже привыкла к его наготе, и все же у меня до сих пор перехватывает дыхание.

Широкие плечи Голода переходят в округлые мышцы груди и тонкую талию. Его пресс великолепен, но даже он не может надолго удержать мое внимание.

Я перевожу взгляд на его эрегированный член.

Члены – это моя фишка. Я перевидала их сотни – толстых, тонких, длинных, коротких. Видела пенисы такие маленькие, что и на два пальца не хватит, и такие огромные, что они никак не помещались в меня, в каких позах ни пытайся вставить. Были члены, изогнутые набок, некоторые в активном состоянии вырастали вдвое, некоторые были круглые и мясистые, а бывали и такие, что совершенно терялись на фоне огромных яиц. И еще каких только не было.

Член Голода, как и все его тело, до раздражения безупречен: достаточно толстый и длинный, чтобы девушка могла в полной мере насладиться любовью, но не настолько, чтобы она пожалела об этом на следующее утро. Даже изгибается он ровно настолько, чтобы попасть в мою точку G.

Я смотрю на него, и лицо у меня расплывается в улыбке.

Возможно, это самая кощунственная мысль, которая когда-нибудь приходила мне в голову, но Бог явно создал этого человека для постельных утех. Конечно, и для убийств тоже, но что касается члена, то он оснащен по высшему классу.

– Я всегда нервничаю от этого твоего взгляда, – говорит Голод, притягивая меня к себе. Он проводит пальцем по моим губам, и его прекрасный член прижимается к моему животу.

– Скажи это еще раз, – говорю я.

Голод снова поднимает меня на руки, и я снова обхватываю его ногами.

– Я всегда…

– Да не это, – смеюсь я. – Что ты меня любишь.

С горящими глазами Голод несет меня куда-то на руках.

– Я люблю тебя, Ана. – Я улыбаюсь, и он повторяет это снова. – Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Хочешь еще? Я могу сколько…

– Я люблю тебя, – говорю я, кладя руку ему на щеку. И не могу поверить, что ты мой, садистская ты сволочь.

Словно в подтверждение своих слов, я целую его. Я думала, Голод собирался нести меня в спальню, но через несколько секунд после того, как наши губы смыкаются, моя спина упирается в стену гостиной, и грудь Жнеца прижимает меня к ней.

Он смотрит на меня, приподнимает мои бедра, а потом вставляет в меня член.

Я ахаю при этом внезапном вторжении. На мгновение я не могу пошевелиться: мое тело пульсирует на члене Голода.

Он отстраняется и выскальзывает из меня. Я огорченно вскрикиваю, но он тут же входит снова, и я издаю долгий, очень искренний стон.

Недобрая ухмылка всплывает на его лице, и…

– Погоди.

Голод, изогнув бровь, останавливается.

Я прерывисто вздыхаю, стараясь обрести способность думать о чем-то еще, кроме огромного члена, на который я насажена.

– Просто для ясности, – говорю я. – Я не хочу детей.

Я знаю, что он может использовать свою контрацептивную магию.

Жнец смотрит на меня непроницаемым взглядом.

– Это имеет некоторое отношение к тому, что ты сейчас внутри меня. – Наверное, стоило обсудить это в первый раз. – Понял?

Его рука сжимает мне грудь.

– Понял.

Он с размаху входит в меня, и мне остается только принять это в качестве ответа, потому что, черт возьми, этот мужчина знает что делает.

А ведь он даже не должен быть хорош в сексе: это же моя профессия, а не его. Я знаю, что это смешно, потому что с Голодом я чувствую себя богиней секса, так что не мне бы жаловаться, но этот мужчина с идеальным телом и идеальным пенисом действительно в совершенстве владеет и тем и другим.

Он, должно быть, читает мои мысли по лицу, потому что говорит:

– Твоя практика научила тебя доставлять людям удовольствие, но не научила его получать.

Я смотрю на него.

– Зато ты наверняка до сих пор никому не доставлял удовольствия, кроме себя.

Он откровенно улыбается.

– Ладно, ты меня поймала. Но, – он выходит и входит, всматриваясь в мое лицо из-под отяжелевших век, – я же быстро учусь, правда, цветочек?

Я даже не даю себе труда отвечать. Эти его порочные губы дразнили меня неделями и месяцами. Я обнимаю его за шею, притягиваю к себе и целую, пока наши бедра соприкасаются снова и снова.

Он отходит от стены и, так и не выйдя из меня до конца, опускается на пол.

Голод смотрит на меня сверху вниз, его толчки ускоряются, его бедра прижимаются к моим, а член входит все глубже и глубже. Он по-волчьи ухмыляется, его волосы цвета жженого сахара падают мне на лицо.

– Что? – спрашиваю я.

Всадник качает головой.

– Ты охренительно прекрасна, и ты мне нравишься в таком виде.

Пока он говорит, ощущения все нарастают во мне.

– В каком виде?

Мой голос стал раздражающе низким и хриплым.

– Растрепанные волосы, опухшие губы и горящие глаза, – говорит он, жадно вглядываясь в мое лицо, пока его член продолжает ласкать меня все быстрее и быстрее.

– Я тебе нравлюсь сексуально возбужденной, – говорю я, расплываясь в улыбке.