Голод

Если он не убил Ану, значит, у него на нее какие-то планы. Планы, которые мне наверняка не понравится.

– Он здесь? – спрашивает Ана.

Я киваю.

Я уже чувствую пульсацию его энергии где-то вдалеке, хотя не могу точно определить где. Должно быть, где-то в небе: он ведь знает, что там я не могу его отследить.

– И он уже близко, – говорю я. Я умалчиваю о том, что всех остальных людей больше нет.

С лица Аны пропадает всякое выражение.

Я делаю глубокий вдох и встаю. Я обдумывал этот момент день за днем последние две недели. Что я должен делать, что должна делать Ана.

– Слушай меня внимательно, – говорю теперь. – Я хочу, чтобы ты спряталась подальше, за фруктовыми деревьями.

– Но ты же говорил…

За эти две недели я много чего наговорил. Что-то из этого было ложью, что-то – правдой. Помимо прочего я сказал ей, что бежать и прятаться бессмысленно, и это так. Смерть знает все души. Он найдет нас. Найдет ее.

– Пофиг, что я сказал. Если ты останешься здесь, он тебя убьет, – говорю я. – Он всегда убивает.

Это не вся правда. Танатос с такой же легкостью может убить ее, находясь в нескольких километрах отсюда. Я просто хочу, чтобы Аны не было рядом, когда я буду разговаривать с братом. Хочу, чтобы он был сосредоточен на мне и только на мне.

– Что он с тобой сделает? – спрашивает Ана. – Голос у нее дрожит.

– Все будет хорошо.

Вот теперь я говорю правду.

– Он может тебя убить? – спрашивает она.

Может ли Смерть стереть меня с лица земли? Боже, помоги мне, но…

– Да.

Я не умру, но это будет конец моего существования в земной форме.

– Я никуда от тебя не уйду, – говорит Ана с отчаянной решимостью.

Я чувствую прилив любви – такой сильный, что это почти больно.

– Черт тебя побери, Ана! – говорю я. – Не заставляй меня прогонять тебя силой.

Эмоции мелькают на ее лице так быстро, что я не могу уследить за ними.

– Я не уйду, – упрямо говорит она.

Вот она, моя женщина.

Я притягиваю ее к себе и крепко целую.

– Я не умру, – говорю я. – Он мой брат, и я умею с ним обращаться. Но я не смогу говорить с ним, если буду беспокоиться о тебе.

– Я не буду обузой, Голод, я не позволю ему…

Она еще что-то говорит, но я не слышу ее слов.

Она не отступит. Черт ее побери с этим упрямством!

Ана не успевает закончить свою мысль: я хватаю ее и тащу за дверь.

– Голод, пусти меня!

Она пытается вырваться.

Только за дверью я ставлю ее на ноги.

Ана фыркает, отбрасывая от лица выбившийся локон.

– Не хватай меня…

Прежде чем она успевает договорить, я взмахиваю рукой. Через несколько секунд из земли вырывается куст с мягкими листьями и обвивает ее, поднимаясь выше и выше.

Ана уже не раз становилась жертвой этого трюка и знает, что ей это не понравится.

– Голод! – восклицает она. – Что ты делаешь?

– Прячу тебя, – отвечаю я, – потому что сама ты прятаться не хочешь.

Из-под земли вырывается целый строй растений, образуя что-то вроде дорожки от Аны до опушки ближнего леса.

Глаза Аны вспыхивают, она смотрит на меня как на предателя, и я почти готов дрогнуть под этим взглядом. Если бы я не был таким бессердечным ублюдком, я бы, пожалуй, и правда не выдержал.

Вместо этого я снова взмахиваю рукой, и растения приходят в движение. Они по очереди перехватывают Ану друг у друга и передают дальше. Это странное и пугающее зрелище: кусты утаскивают взрослую женщину за собой в лес. Что-то из человеческих мифов.

Хотя она так ругается, что это становится несколько меньше похоже на миф.

– Ублюдок чертов! – кричит она. – Отпусти меня, гад! Голод, клянусь твоим богом, я тебя так отпинаю, что у тебя яйца в глотке застрянут!

Обычно мой внутренний садист получает немалое удовольствие от ее протестов. Но сейчас это никакой радости не приносит. Я смотрю ей вслед, пока ее голос не затихает.

Я возвращаюсь в дом только затем, чтобы схватить косу, и сразу же снова выхожу во двор. Мой взгляд устремляется в небо, где сгрудились плотные грозовые тучи.

Он еще там. Еще кружит надо мной. И черт меня побери, но я не могу уловить его присутствие и не могу расчистить небо настолько, чтобы разглядеть его невооруженным глазом.

В спокойном состоянии я бы легко сдул эту надвигающуюся бурю. Но все мои чувства крутятся вокруг прихода Смерти, и тревога только сгущает и без того плотный слой облаков.

Я смотрю на небеса и пытаюсь определить, где он может быть.

Минуты бегут.

– Ну давай, брат, – шепчу я. – Давай покончим с этим.

Он словно слышит мои слова: я чувствую, как он спускается с неба, хотя все еще не могу его разглядеть.

Вдалеке слышу фырканье моего коня, а затем глухой стук копыт: он скачет ко мне.

С противоположной стороны тоже доносится топот копыт. Я отрываю взгляд от неба.

По дороге мчится серый в яблоках конь. На нем пустое седло из черной кожи, украшенное хтоническими серебряными изображениями.

Легендарный конь Смерти.

Танатос наконец нашел меня.

Глава 53

Ана

Я сижу в клетке кустарника и внутренне киплю. В волосах у меня запутались ветки, к рубашке пристали листья, к юбке – травинки.