Голод

Растения больше никуда меня не тащат, не обвивают мне руки и ноги, но густой колючий куст, окружающий меня, очевидно, специально предназначен для того, чтобы служить клеткой.

Через минуту я встаю и отряхиваюсь, задевая головой ветки, изогнувшиеся надо мной.

Может, это растение меня выпустит, если я начну отбиваться?

Я пытаюсь – просто чтобы проверить. Куст не сопротивляется, когда я пробираюсь сквозь листву и раздвигаю ветки локтями, не обращая внимания на порезы и царапины от шипов.

Несколько минут уходит на то, чтобы выбраться из этой ловушки, созданной извращенной фантазией Голода.

Ну, теперь я ему задницу в клочья порву.

Я иду назад тем же путем, каким пришла, и тут слышу над головой резкий глухой свист рассекаемого воздуха.

Я смотрю на то, что спускается с неба. На первый взгляд его можно принять за огромную черную птицу, но через несколько секунд я понимаю, что это человек с крыльями.

Темный ангел опускается на землю, взмахивая массивными черными крыльями, отчего его темные волосы развеваются. Я мельком замечаю светящиеся символы на его шее, но тут же мой взгляд останавливается на его красивом мрачном лице.

Его ноги касаются земли, и темные крылья складываются за спиной. У него нет ни меча, ни косы, ни еще какого-нибудь оружия, но при виде него я чувствую, что мне не хватает воздуха.

Волоски на руках встают дыбом. Пожалуй, я еще никогда не встречала столь смертоносного создания, считая даже Голода.

Он делает шаг вперед, сверкая серебряными доспехами. Его взгляд устремлен на меня.

Подлесок вокруг него увядает, листья скручиваются, стебли становятся ломкими.

Та же чудовищная сила, что и у Голода.

Но это не Голод.

Это может быть только одно из существующих в мире созданий.

– Смерть, – шепчу я.

И он пришел за мной.

Голод

Я осознаю свою ошибку в тот миг, когда ноги моего брата касаются земли. Я понимаю, что он спустился не ко мне, а к ней.

Ана!

С косой в руке бросаюсь сквозь густые заросли. Кусты и деревья гнутся, расступаясь передо мной. Я бегу так, будто от этого зависит моя жизнь.

Но не за свою жизнь я боюсь.

Меньше минуты уходит на то, чтобы добежать до опушки, где мои растения только что выпустили Ану.

Смерть стоит среди увядших виноградных лоз и кустарников, лицом ко мне, со сложенными за спиной крыльями. А перед ним на коленях…

– Голод! – кричит, задыхаясь, Ана. Она хочет броситься ко мне, но Танатос хватает ее за плечо и рывком возвращает на место.

Увидев, как он с ней обращается, я бросаюсь вперед, размахивая косой.

– Не подходи ближе, брат, – спокойно говорит Смерть, еще крепче сжимая плечо Аны.

Я останавливаюсь как вкопанный. Мой взгляд прикован к тому месту, где он ее держит.

Танатос поглаживает Ану по лицу, проводя пальцами по ее скуле. Она зажмуривает глаза и кривит лицо.

Он может забрать ее у меня в одно мгновение, и я буду бессилен этому помешать. Бессилен! Эта мысль вызывает у меня бурю эмоций. Но за ними скрывается еще одна, до тошноты противная – страх. Сильнейший, смертельный страх за Ану.

Я едва могу дышать, когда думаю, что она может умереть.

Ана вздыхает и снова открывает глаза. Ее взгляд встречается с моим. Она кажется странно спокойной, но дыхание у нее прерывистое, как будто она подавляет страх из последних сил.

– Дорогой брат, – говорит Танатос, – я надеялся, что наша встреча пройдет несколько иначе.

Сжав зубы, я перевожу взгляд на него.

– Зачем ты здесь?

– Ты знаешь, зачем я здесь, – отвечает Смерть и через некоторое время добавляет: – Мы были созданы для того, чтобы покончить с этими существами, а не для того, чтобы поддаваться им.

Его пальцы продолжают гладить Ану по щеке. Она вся дрожит, из глаз у нее выкатывается одна-единственная слеза.

Я крепче сжимаю в руке косу. При виде испуганной Аны во мне пробуждается прежний голод – тот, что требовал высасывать соки из земли. Над головой клубятся и сгущаются тучи.

Смерть склоняет голову набок. Лицо у него безмятежно спокойное.

– Знаешь, ты меня удивил. От остальных я ожидал, что они в какой-то момент сломаются. В конце концов, Война соткан из злых людских желаний, а Чума… ну, ему свойственна эта противоестественная тяга к людям. То, что их погубили женщины из огня и глины, не стало большой неожиданностью. Но ты, мой дорогой брат, сам великий Голод, убивший миллионы людей без промедления и раскаяния! Я думал, что уж тебя-то будет не так легко сбить с пути.

Танатос смотрит на Ану, и мне приходится сдерживаться, чтобы не встать между ними.

– Не могу понять, что тебя в них привлекает, – говорит он с каким-то странным любопытством. – Полагаю, это в твоей природе. Где голод, там и жажда – даже к тому, чего жаждать не следует.

Он все так же гладит Ану по лицу.

– Брат… – предупреждаю я. Я чувствую, что меня начинает трясти. Я начинаю терять терпение и самообладание.

А у Танатоса в глазах огонь.