Голубой горизонт

Петерс перевел, и сэр Гай слегка поклонился, прежде чем ответить:

— Вопросы вашего величества выявили глубокую проницательность и понимание ситуации. Осталось совсем немногое, личного характера, что может знать это жалкое существо. Позволит ли ваше величество?

Он снова поклонился.

Зейн махнул рукой, предлагая продолжить. Петерс повернулся к Омару и перевел ему первый вопрос. Дело шло медленно, но постепенно сэр Гай узнал все подробности относительно сокровищ и хранилища. В конце концов он убедился, что все его пропавшее золото находится в форте Добрый Знак, а не спрятано в каких-то других тайных местах. Теперь его заботило лишь то, как вернуть свою собственность, не отдав немалую часть союзникам, сидевшим перед троном Зейна аль-Дина. Но решение этой проблемы он мог найти позже.

А пока он отложил ее в сторону и вместо этого стал подробно расспрашивать Омара о тех ференги, которые находились в форте Добрый Знак. Омар произносил имена так, что их трудно было понять, но все же сэр Гай вполне убедился, что там находились Том и Сара Кортни и Дориан с Мансуром.

Годы ничуть не ослабили горькой ненависти Гая к брату. Он ярко помнил то юношеское обожание, которое он испытывал к Каролине, и свое опустошительное разочарование в ту ночь, когда он выследил Тома и Каролину, занимавшихся любовью в пороховом погребе старого «Серафима». Конечно, в итоге он женился на Каролине, но девушка повернулась к нему потому лишь, что Том ее бросил, а она уже носила в животе его ублюдка.

Гай пытался пригасить свою ненависть к Тому коварными издевательствами над Каролиной все годы их брака. Но хотя время ослабило жар, ненависть никуда не делась, она жила в нем, жесткая и холодная, как кусок обсидиана из потухшего вулкана.

Потом его допрос перешел на Мансура и Верити. Верити являлась второй великой любовью его жизни, но это была темная, извращенная любовь. Гай жаждал обладать дочерью всячески, даже в противоречие закону и природе. Ее голос и красота смягчали некий глубокий голод в его душе. Однако он никогда не испытывал такого взрыва чувств, как в те моменты, когда хлестал кнутом по нежному светлому телу и наблюдал, как на безупречной коже появляются алые вспухшие следы. Тогда его любовь к ней становилась яростной и всепоглощающей. Мансур Кортни украл у него образец всех желаний.

— Что случилось с той женщиной, которую аль-Салил захватил во время сражения с моим кораблем?

Голос сэра Гая дрожал от боли, причиненной ему этим вопросом.

— Эфенди говорит о своей дочери? — уточнил Омар с детской наивностью.

Сэр Гай не смог ничего сказать, а лишь коротко кивнул.

— Она стала женщиной сына аль-Салила Мансура, — сообщил Омар. — Они спят в одной каюте, много смеются вместе и разговаривают наедине.

Омар слегка замялся, прежде чем решился заговорить на столь нескромную тему, но все же собрался с духом и продолжил:

— Он обращается с ней как с равной, хотя она всего лишь женщина. Он позволяет ей идти впереди себя и прерывать его, когда он говорит. А сам обнимает ее и ласкает прямо на глазах у всех. Хотя он и мусульманин, но ведет себя с ней как неверный.

Желудок сэра Гая скрутился в узел от яда ненависти и бешенства. Он подумал о теле Верити, таком светлом и безупречном… Его воображение вырвалось из-под контроля. Сэр Гай не мог закрыть разум от ярких образов, преследовавших его, он словно видел грязные и непристойные действия, что Верити и Мансур творили вместе. Он содрогнулся от отвращения и от порочного возбуждения, тисками сжавшего его чресла. «Когда я поймаю ее, то буду пороть до тех пор, пока ее белая кожа не повиснет на теле лоскутами, — мысленно пообещал он себе. — А что до той свиньи, которая ее развратила, я заставлю его молить о смерти!»

Его воображение разыгралось так, что сэр Гай даже испугался, как бы люди рядом с ним не почувствовали все так же живо, как он сам. Он не мог больше этого выносить.

— Я закончил с этим куском помета, ваше величество.

Сэр Гай ополоснул руки в чаше с теплой душистой водой, стоявшей рядом с ним, словно смывая с себя следы нечистого прикосновения.

Зейн аль-Дин посмотрел на пашу Коотса:

— Ты хочешь что-то узнать от пленника?

— С милостивого позволения вашего величества…

Коотс поклонился. Сначала он задал Омару вопросы, которые задал бы солдат. Он хотел знать, сколько матросов находится на трех кораблях, сколько людей в форте, насколько они преданы хозяевам и насколько готовы к сражению. Он расспросил о вооружении, о расположении пушек и тех орудий, которые оказались захвачены вместе с «Арктуром». Его интересовало, сколько пороха в погребах аль-Салила и сколько мушкетов.

Потом он перешел к другому:

— Тот человек, которого ты называешь Клебе, Ястреб, ференги Том, ты его хорошо знаешь?

— Да, я его хорошо знаю, — согласился Омар.

— У него есть сын.

— Сына я тоже знаю. Мы его зовем Сомоя, потому что он похож на штормовой ветер, — сказал Омар.

— Он сейчас где? — с каменным лицом спросил Коотс, хотя за бесстрастным выражением скрывалась жарко вспыхнувшая злоба.

— Я слышал, в форте говорили, что он отправился в глубину материка.