Голубой горизонт

По числу напавшие и обороняющиеся оказались почти равны. И они так перемешались, что почти не оставалось пространства для того, чтобы замахнуться мечом или саблей или ударить пикой. Люди перемещались по палубе туда-сюда, скользя на кровавых лужах, крича и рубя друг друга.

Мансур искал в этой толчее Кадема, но почти сразу на него стремительно бросились сразу трое. Мансур ударил одного снизу в грудь, погрузив клинок под ребра. И услышал, как воздух с шипением вырвался из пронзенных легких перед тем, как противник упал. Мансуру едва хватило времени, чтобы выдернуть окровавленный клинок и подготовиться к следующему нападению.

Одним из врагов был жилистый мужчина с длинными руками. Его обнаженную грудь покрывали татуировки в виде суры Корана. Мансур узнал этого человека: они сражались рядом на укреплениях Маската. Мужчина сделал ложный выпад и тут же попытался рубануть Мансура по голове. Мансур блокировал удар и захватил саблю противника в замок, тут же развернув мужчину так, чтобы он послужил ему щитом и прикрыл от второго нападавшего.

— Ну что, Зафар? Не смог дождаться возвращения аль-Салила, истинного калифа? — рявкнул Мансур в лицо противнику. — Когда мы виделись в последний раз, я спас тебе жизнь. А теперь отберу ее у тебя.

Зафар отшатнулся в ужасе:

— Принц Мансур, это ты?

В ответ Мансур стряхнул с головы тюрбан, и его огненные волосы рассыпались.

— Да это же принц! — во все горло закричал Зафар.

Его товарищи замерли и попятились. И все уставились на Мансура.

— Это же сын аль-Салила! — воскликнул один из них. — Отступите!

— Он просто отродье предателя! Убить его! — заорал здоровяк с толстым животом и попытался прорваться вперед.

Зафар развернулся и вонзил клинок в его толстый живот. В одно мгновение команда разделилась, и люди бросились друг на друга.

Отряд Мансура удвоил усилия, пользуясь неразберихой.

— Аль-Салил! — кричали они.

Некоторые из команды дау подхватили их клич, в то время как другие вызывающе закричали в ответ:

— Зейн аль-Дин!

Хотя немало людей Кадема перешли на другую сторону, верные Зейну превосходили их числом, и теперь на палубе вовсе творилось нечто невообразимое. Мансур возглавлял атаку, его лицо и одежда были забрызганы кровью его жертв, глаза бешено сверкали. Он продолжал искать Кадема. По мере того как он пробивался сквозь суматоху, все больше врагов узнавали его. Они бросали оружие и падали на палубу, простираясь ниц.

— Пощады, во имя аль-Салила! — кричали они.

Наконец Кадем ибн Абубакер остался в одиночестве у поручней на корме дау. Он пристально смотрел на Мансура.

— Я пришел за возмездием! — крикнул ему Мансур. — Я сталью очищу твою грязную душу!

Он шагнул вперед, и те люди, что стояли между ним и Кадемом, шарахнулись в стороны.

— Ну, Кадем ибн Абубакер, иди сюда!

Кадем отклонился назад, потом качнулся вперед — и швырнул в Мансура свой ятаган, метя в голову. Изогнутый клинок, покрытый кровью жертв Кадема, со зловещим свистом пронесся в воздухе, вращаясь, как колесо. Мансур пригнулся, и ятаган вонзился в основание мачты.

— Не сейчас, щенок! Сначала я убью старшего пса, и лишь потом у меня будет время разобраться с тобой!

Прежде чем Мансур понял, что тот задумал, Кадем через голову сорвал с себя длинный балахон и бросил на палубу. Он остался в одной набедренной повязке. Его тело оставалось крепким и стройным. Под мышкой виднелся пурпурный шрам, оставленный ударом Мансура на причале в заливе Маската. Кадем повернулся к поручням и прыгнул в воду. Он ушел в глубину, потом появился и быстро заработал руками, плывя к берегу.

Мансур бросился на корму, на ходу снимая одежду. Он отшвырнул меч, но сунул за пояс набедренной повязки кинжал, прямо в серебряных с золотом ножнах, за спину, чтобы тот не мешал плыть. И потуже завязал этот пояс.

Потом, даже не приостановившись, он прыгнул головой вперед через поручни. И Мансур, и Джим научились плавать в бурных водах Бенгельского течения, огибавшего берег мыса Доброй Надежды. Еще мальчишками они постоянно снабжали Хай-Уилд морскими ушками и гигантскими раками. И ловили они их не с помощью ловушек или сетей, а просто ныряли в глубину у рифов. А потом, проведя много часов в ледяной воде, наперегонки плыли к берегу, волоча за собой раздувшиеся мешки с уловом.

Мансур вынырнул на поверхность и встряхнул головой, убирая с глаз мокрые волосы. Кадема он увидел в пятидесяти ярдах от себя. По опыту он знал, что лишь немногие арабы, даже будучи моряками, умели плавать, и потому был удивлен, как энергично и уверенно Кадем двигался на воде. Мансур погнался за ним, ритмично работая руками.

Он слышал ободряющие крики своих людей, оставшихся на дау, но не оборачивался, вкладывая в преследование все мышцы, сухожилия и сердце. Через каждый десяток взмахов он бросал взгляд вперед и видел, что хотя и медленно, но нагоняет Кадема.