Голубой горизонт

Мансур потерял в волнах кинжал. И почувствовал себя бесконечно уязвимым — он наполовину ослеп, лишился одежды и оружия. Стараясь не замечать боли в глазу, Мансур поспешил к одному из ближайших тел. На нем осталась короткая рубаха, на поясе висело оружие. Мансур забрал эти жалкие остатки, через голову натянул на себя рубаху. Потом вытащил из ножен ятаган, проверил лезвие. Оно оказалось из отличной дамасской стали. Чтобы испытать его, он срезал несколько волосков со своей руки, а потом вернул ятаган в ножны. И впервые услышал далекие голоса. Они доносились из зарослей над берегом.

«Ничего еще не кончено!» — понял он.

В этот момент из джунглей вырвались бегущие люди. Они были почти в фарлонге выше по берегу, между Мансуром и устьем реки, но он видел, что это арабы и турки. Их гнала к воде толпа воинов Бешвайо. В воздухе мелькали пики, вонзаясь в живую плоть, победоносные крики воинов смешивались с отчаянными воплями врага.

— Нги дхала! Я наелся!

Мансур осознал новую угрозу. Люди Бешвайо, охваченные яростью, стремились убивать. Никто из них сейчас не узнал бы его: он был еще одним бледным бородатым лицом, и они закололи бы его с таким же восторгом, как любого из оманцев.

Мансур побежал по плотному влажному песку вдоль прибоя к речному устью. Выжившие в битве арабы, сообразив, что их вот-вот загонят в воду, повернулись лицом к преследователям. В последнем отчаянном усилии они столкнулись с воинами Бешвайо. Между ними и морем оставался лишь узкий промежуток, но Мансур промчался через него, хотя боль в глазу заставляла его рычать при каждом шаге. Он уже почти спасся, а лодка с «Эльфа» уже проскочила через прибой в спокойную воду. Она должна была подойти к берегу раньше, чем туда добежал бы Мансур.

И тут за его спиной раздались крики, он оглянулся. Трое из черных воинов заметили его. Они оставили окруженных арабов своим товарищам, а сами погнались за Мансуром, визжа и подвывая от возбуждения, словно гончие, почуявшие запах зайца.

Впереди подбодряюще кричали с лодки:

— Мы уже здесь, ваше высочество! Беги, во имя Всевышнего!

Мансур узнал голос Кумраха.

Он бежал, но борьба с прибоем и боль в глазу лишили его сил; он уже слышал топот босых ног по влажному песку за своей спиной. Он почти ощущал, как стальной наконечник ассегая вонзается ему между лопатками. Кумрах и лодка были уже в тридцати шагах впереди, но они точно так же могли находиться и в тридцати лигах.

Рядом с плечом Мансура раздалось хриплое дыхание одного из воинов. Мансуру пришлось повернуться к нему лицом ради защиты. Он выхватил из ножен ятаган и резко обернулся.

Первый из воинов находился так близко, что уже отвел назад ассегай для смертельного удара снизу. Но тут же приостановился и негромко крикнул остальным двоим:

— Бычий рог!

Это была их излюбленная тактика. Они расходились и окружали противника с трех сторон.

Теперь, куда бы ни повернулся Мансур, его спина оставалась открытой для удара. Он понимал, что уже покойник, но все равно бросился на того, кто стоял прямо перед ним.

Однако не успел он скрестить с ним оружие, как сзади раздался крик Кумраха:

— Падай, принц!

Мансур не колебался; он тут же распластался на песке.

Его противник остановился над ним, высоко занеся ассегай.

— Нги дхала!

Люди Бешвайо еще не понимали всей силы близкого мушкетного огня. И прежде чем воин успел нанести удар, залп пронесся над тем местом, где лежал Мансур. Пуля ударила воина в локоть, и его рука сломалась, как тонкий прутик. Ассегай вылетел из его пальцев, и воин отшатнулся назад, когда вторая пуля попала ему в грудь. Мансур быстро перекатился лицом к двум другим воинам, но один уже стоял на коленях, держась за живот, а второй лежал на спине, конвульсивно дергая ногами: ему снесло половину головы.

— Скорей, принц Мансур! — закричал Кумрах сквозь пороховой туман, окутавший лодку.

Дым снесло ветром, и Мансур увидел, что ради его спасения все матросы выстрелили одновременно. Он с трудом поднялся на ноги и пошатываясь побрел к лодке. Теперь, когда смертельная опасность миновала, у него не хватило сил даже на то, чтобы перевалиться через фальшборт. Но множество сильных рук протянулись к нему и подняли в лодку.

Том и Дориан, стоя рядом на коленях в орудийном окопе, положили подзорные трубы на парапет. Они изучали корабли Зейна, стоявшие группой под стенами форта на дальней стороне залива; суда обстреливали стены.

Дориан со всем старанием установил длинноствольные девятифунтовые пушки. С такой высоты они могли осыпать ядрами все части залива. И никакой корабль, прошедший через узкий пролив внутрь, не мог от них укрыться. Это стало настоящим геркулесовым трудом — затащить орудия на скалу. Утес был таким высоким и крутым, а пушки — такими тяжелыми, что поднять их прямо с берега оказалось невозможно.