Граф Монте Кристо 1 часть

And that very evening the prisoners sketched a plan of education, to be entered upon the following day.	В тот же вечер узники составили план обучения и на другой день начали приводить его в исполнение.
Dantes possessed a prodigious memory, combined with an astonishing quickness and readiness of conception; the mathematical turn of his mind rendered him apt at all kinds of calculation, while his naturally poetical feelings threw a light and pleasing veil over the dry reality of arithmetical computation, or the rigid severity of geometry. He already knew Italian, and had also picked up a little of the Romaic dialect during voyages to the East; and by the aid of these two languages he easily comprehended the construction of all the others, so that at the end of six months he began to speak Spanish, English, and German.	Дантес обладал удивительной памятью и необыкновенной понятливостью; математический склад его ума помогал ему усваивать все путем исчисления, а романтизм моряка смягчал чрезмерную прозаичность доказательств, сводящихся к сухим цифрам и прямым линиям; кроме того, он уже знал итальянский язык и отчасти новогреческий, которому научился во время своих путешествий на Восток. При помощи этих двух языков он скоро понял строй остальных и через полгода начал уже говорить по-испански, по-английски и по-немецки.
In strict accordance with the promise made to the abbe, Dantes spoke no more of escape. Perhaps the delight his studies afforded him left no room for such thoughts; perhaps the recollection that he had pledged his word (on which his sense of honor was keen) kept him from referring in any way to the possibilities of flight. Days, even months, passed by unheeded in one rapid and instructive course.	Потому ли, что наука доставляла ему развлечение, заменявшее свободу, потому ли, что он, как мы убедились, умел держать данное слово, во всяком случае, он, как обещал аббату, не заговаривал больше о побеге, и дни текли для него быстро и содержательно.
At the end of a year Dantes was a new man.	Через год это был другой человек.
Dantes observed, however, that Faria, in spite of the relief his society afforded, daily grew sadder; one thought seemed incessantly to harass and distract his mind. Sometimes he would fall into long reveries, sigh heavily and involuntarily, then suddenly rise, and, with folded arms, begin pacing the confined space of his dungeon.	Что же касается аббата Фариа, то, несмотря на развлечение, доставляемое ему обществом Дантеса, старик с каждым днем становился мрачнее. Казалось, какая-то неотступная мысль занимала его ум, он то впадал в глубокую задумчивость, тяжело вздыхал, то вдруг вскакивал и, скрестив руки на груди, часами шагал по камере.
One day he stopped all at once, and exclaimed,	Как-то раз он внезапно остановился и воскликнул:
"Ah, if there were no sentinel!"	- Если бы не часовой!
"There shall not be one a minute longer than you please," said Dantes, who had followed the working of his thoughts as accurately as though his brain were enclosed in crystal so clear as to display its minutest operations.	- Будет часовой или нет, это зависит от вас, -сказал Дантес, читавший мысли аббата, словно его череп был из стекла.
"I have already told you," answered the abbe, "that I loathe the idea of shedding blood."	- Я уже сказал вам, что убийство претит мне.
"And yet the murder, if you choose to call it so, would be simply a measure of self-preservation."	- Но это убийство, если оно совершится, будет совершено по инстинкту самосохранения, для самозащиты.
"No matter! I could never agree to it."	- Все равно, я не могу.
"Still, you have thought of it?"	- Однако вы думаете об этом?
"Incessantly, alas!" cried the abbe.	- Неустанно, - прошептал аббат.