Граф Монте Кристо 1 часть

When he believed that the right moment had arrived, he took the knife, pried open the teeth, which offered less resistance than before, counted one after the other twelve drops, and watched; the phial contained, perhaps, twice as much more.	Наконец он взял нож, разжал зубы, которые поддались легче, чем в прошлый раз, отсчитал двенадцать капель и стал ждать; в склянке оставалось еще почти вдвое против того, что он вылил.
He waited ten minutes, a quarter of an hour, half an hour,-no change took place.	Он прождал десять минут, четверть часа, полчаса, - Фариа не шевелился.
Trembling, his hair erect, his brow bathed with perspiration, he counted the seconds by the beating of his heart.	Дрожа всем телом, чувствуя, что волосы у него встали дыбом и лоб покрылся испариной, Дантес считал секунды по биению своего сердца.
Then he thought it was time to make the last trial, and he put the phial to the purple lips of Faria, and without having occasion to force open his jaws, which had remained extended, he poured the whole of the liquid down his throat.	Тогда он решил, что настало время испытать последнее средство; он поднес склянку к посиневшим губам аббата и влил в раскрытый рот весь остаток жидкости.
The draught produced a galvanic effect, a violent trembling pervaded the old man's limbs, his eyes opened until it was fearful to gaze upon them, he heaved a sigh which resembled a shriek, and then his convulsed body returned gradually to its former immobility, the eyes remaining open.	Снадобье произвело гальваническое действие: страшная дрожь потрясла члены старика, глаза его дико раскрылись, он испустил вздох, похожий на крик, потом мало-помалу трепещущее тело снова стало неподвижным. Только глаза остались открытыми.
Half an hour, an hour, an hour and a half elapsed, and during this period of anguish, Edmond leaned over his friend, his hand applied to his heart, and felt the body gradually grow cold, and the heart's pulsation become more and more deep and dull, until at length it stopped; the last movement of the heart ceased, the face became livid, the eyes remained open, but the eyeballs were glazed.	Прошло полчаса, час, полтора часа. В продолжение этих мучительных полутора часов Эдмон, склонившись над своим другом и приложив руку к его сердцу, чувствовал, как тело аббата холодеет и биение сердца замирает, становясь все глуше и невнятнее. Наконец все кончилось; сердце дрогнуло в последний раз, лицо посинело; глаза остались открытыми, но взгляд потускнел.
It was six o'clock in the morning, the dawn was just breaking, and its feeble ray came into the dungeon, and paled the ineffectual light of the lamp.	Было шесть часов утра, заря занималась, и бледные лучи солнца, проникая в камеру, боролись с тусклым пламенем плошки.
Strange shadows passed over the countenance of the dead man, and at times gave it the appearance of life.	Отблески света скользили по лицу мертвеца и порой казалось, что оно живое.
While the struggle between day and night lasted, Dantes still doubted; but as soon as the daylight gained the pre-eminence, he saw that he was alone with a corpse.	Пока продолжалась эта борьба света с мраком, Дантес мог еще сомневаться, но когда победил свет, он понял, что перед ним лежит труп.
Then an invincible and extreme terror seized upon him, and he dared not again press the hand that hung out of bed, he dared no longer to gaze on those fixed and vacant eyes, which he tried many times to close, but in vain-they opened again as soon as shut.	Тогда неодолимый ужас овладел им; он не смел пожать эту руку, свесившуюся с постели, не смел взглянуть в эти белые и неподвижные глаза, которые он тщетно пытался закрыть.
He extinguished the lamp, carefully concealed it, and then went away, closing as well as he could the entrance to the secret passage by the large stone as he descended.	Он погасил плошку, тщательно спрятал ее и бросился прочь, задвинув как можно лучше плиту над своей головой.
It was time, for the jailer was coming.	К тому же медлить было нельзя; скоро должен был явиться тюремщик.