Читаем Я всё ещё не спел… полностью

Объятый вечностью и времени подвластный,Стою на тонкой разделительной чертеДвух бесконечностей,одной ногою в прошлом,Другой – где будущностиконтуры не прочны,Где хода мыслям быстротечным нет:Разброд в них полный,без созвучья и согласья.Цветастых точек, линий ломаных узор,И вереница лиц давно забытых в одночасье,Родных до боли, что волнуют и туманят взор.Чересполосье в крапинку туманною завесойПрикрыто, словно легковесною вуалью.Спиралью сказочной и вычурно-белесой,Закрученную призрачным повесойБылых времён, вонзаюсь вертикальюВ метафизическую, жидкую среду.Я отболел своё, я отстрадал душою;Глас неба призывает, я к нему лечу.Когда умру – ничто не вечно под луною, —Перекрести меня, потом задуй свечу.Игра воображения в цветах калейдоскопа:Мелькание событий, образов, фигур,Чередованье их в лучах гелиотропа,То в нём порядок, то сплошной сумбур.Вдруг вспышка, с чёрной точкой посредине,Растёт она сквозь булькающий зуммер,Перекрывая свет, его уж нет в помине.Черным-черно. Легко мне. Всё! Я умер!

Снимите шляпы

Снимите шляпы перед мыслью, господа,Пред высшей точкой иерархии достоинств;В изысканных манерах и тонахСклоните головы свои, свершая поискВ сусеках памяти одной из ипостасей,Созвучной только формуле ВселеннойИ логике всепоглощающих начал,Её константы унитарно-неизменной.Предпочитаемое издревле главенствоСубстанции эфирной, невесомой,Предполагает вектор совершенства,Что миром правит в общности искомой.Откуда поле, источаемое елеНа вид невзрачным, блеклым, серым веществом,Берётся, нам неведомо доселе,И трансформируется, формою влеком.Нам дарит мысль минуты откровенья,Возносит к дальним, неизведанным мирамВ кратчайший миг, в одно мгновенье,Иль ниц бросает вдруг к своим стопам.А посему по полной застегнитесь,Поправьте галстук новый, лацкан пиджака,Расслабьтесь внутренне и внешне соберитесь!Снимите шляпы перед мыслью, господа!

Утро

Утро солнышком дышалоИ росою умывалось,В бледно-розовом туманеНебо с радугой игралось.Льётся песня жаворонкаНад широкими полямиНад просёлками степными,Над зелёными лугами.Родниковый ключ струитсяТихим пролеском. Меж сосен,Меж вершинами кургановУж проглядывает осень.

Обозначь меня

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия