Ядовито-розовая ручная граната (СИ)

И все же, нет, этот свет не мог давать подобное тепло. Куда более телесное – тусклая тяжелая влажность, обволакивающая кожу словно патока, уже не болезненная, а желанная. Они не касались друг друга, разве что едва-едва, но в какой-то момент ночью Джон перекатился ближе; правая рука его оказалась под подушкой Шерлока, выгибая ее едва заметным гребнем, ладонь левой, неудобно согнутой в локте, лежала на постели между их телами.

Полоса шириной в ладонь Джона, ладонь хирурга – совершенные пястные кости, пальцы короткие, но все же изящные, - вот и все, что их разделяло. Под взглядом Шерлока они чуть согнулись, дрогнув, и придвинулись ближе, сонно задевая его талию.

Он дернулся, ожидая жалящего укуса, возмездия от своей раздраженной кожи, но Джон словно нес в себе солнце пустыни, под которым таяла покрывающая его ледяная корка. Опиумный дым в легких, кокаин, проносящийся по венам: вызывающий мгновенную зависимость жар. Шерлок без раздумий подполз ближе, слабое движение отдалось в голове перехватывающим дыхание болезненным треском-предостережением и заплясавшими перед глазами тошнотворными вспышками цвета.

Ему был необходим сон: долгий, еще дольше, бесконечное забытье, что сгладит колючие, зазубренные фракталы* его кровоточащего, изломанного разума, но прежде всего он тянулся к Джону. Свет и жизнь: совершенно иное условие существования, отличное от тех, что обычно требовались его телу, но он знал, что теперь без этого уже не сможет обойтись. Что-то шелохнулось на границе сознания – обеспокоенный лаймово-зеленый, свежескошенная трава; личное пространство, недопустимая близость – Джон может рассердиться, его золотисто-солнечный свет окрасится в алый и в цвет раскаленной лавы, но мысль эта распалась на части, словно морская пена на взметнувшейся и опавшей волне.

Осторожно, с трудом справляясь с казавшимися резиново-гибкими и слишком чувствительными пальцами, Шерлок обхватил запястье друга, поднимая его руку, чтобы придвинуться ближе, прильнуть к его телу: сжавшийся у горячей батареи замерзший кот, которого никто не сгонит с теплого местечка в ближайшем будущем. Рука опустилась, не придавливая, на спину, обхватывая талию Шерлока, заключая его в уют окружавшего тело Джона тропического воздуха, заставлявшего отступить скользкие льды озноба.

Постепенно пробегающая по коже дрожь усилилась, а затем отступила, температура скулящего от боли тела вновь пришла в норму. Резь в глазах стала острее, и Шерлок сполз по кровати ниже, наклоняя голову, пряча лицо в теплом изгибе шеи друга: острый выступ ключицы, сонно расслабленная плоть, а следом твердое плечо. Безупречно.

Последнее, что он ощутил – рука Джона, притягивающая его ближе, сухая ладонь и поглаживающие спину расправленные пальцы, прогоняющие неприятные ощущения, а затем Шерлока вновь поглотил сон.

На сей раз там не было ни чертогов разума, ни извращенных метафор-галлюцинаций, ни безумия. Лишь прикосновение Джона и, наконец, после долгих часов боли и отчаяния, - что-то напоминавшее передышку.

****

Одеяло свалилось с постели в шорохе ткани и перьев. Этот звук проник в сон Джона, потянул его за собой на поверхность, к бодрствованию, в то время как тело постепенно свыкалось с мыслью о возвращении к реальности. Жаль, ведь ему было на удивление тепло и уютно. Обычно его сдергивали с постели в несусветную рань кошмары, оставляя после чувство разбитости, но сейчас внутренний хронометр сообщал, что это – не предрассветная побудка. Столь медленного и плавного пробуждения он не испытывал вот уже много лет.

Быть может, отчасти причиной стало тесно прильнувшее к нему тело: прижимающиеся к его ногам длинные ноги, обвившая бедра сильная рука, мягкие волосы у подбородка. Джон тихо хмыкнул себе под нос, вдыхая аромат шампуня Шерлока и проводя рукой по остро выступающим позвонкам спящего рядом человека. Замечательно.

Секундой позже, стоило только разуму осознать, что именно говорят ему чувства, рука его резко замерла. Глаза распахнулись, и, пытаясь морганием прогнать остатки сна, Джон уставился перед собой. Обзор наполовину загораживала мягкими изгибами белого хлопка подушка, и все, что можно было различить, – спутанные темные завитки. Осторожно приподняв голову и самую малость отодвинувшись, Джон вгляделся в спящего Шерлока.

Тот выглядел совершенно умиротворенным, напряжение, не уходившее весь вчерашний день, исчезло с его лица. Он тесно прижался к Джону, вцепившись в него, как моллюск в раковину, обхватив бесконечно длинными руками и ногами, навалившись всем весом. Похоже, в какой-то момент он подвинулся ближе к другу, но по ощущениям Джона позади него самого тоже оставалось изрядное пространство, так что явно не один лишь Шерлок перемещался ночью по постели в поисках уюта. Казалось, они «встретились» посреди кровати, неумолимо притянутые друг к другу.