Читаем Ядовито-розовая ручная граната (СИ) полностью

- Господи, - пробормотал Джон, наклоняя голову и закрывая глаза. Усталость пощипывала веки, и он напряг шею, стараясь не поддаться утомлению. Он терпеть не мог этого состояния – проеденной беспокойством пустоты внутри, заполненной льдистым холодком тревоги и страха. Быть может, ему следует уехать домой, немного поспать и вернуться, когда он вновь способен будет трезво мыслить. Тогда, по крайней мере, он сможет держать дистанцию, а не запутывать нити выстроенных между ним и Шерлоком отношений, искажая их до неузнаваемости.

Тем не менее, сама мысль о том, чтобы уйти… Нет. От идеи вернуться на Бейкер-стрит без Шерлока становилось больно. А кроме того, он обещал остаться и не собирался нарушать данное слово.

«Когда он вернется, то захочет, чтобы рядом были вы. И никто другой».

Джон с усилием открыл глаза, когда в сознании вновь раздались слова Майкрофта, и невидяще уставился на пластик стола перед собой. В устах старшего Холмса они прозвучали так веско. Как будто прямо перед Джоном было что-то огромное и важное, а он слишком вымотался, чтобы это ухватить. Раньше Шерлок в поддержке не нуждался – это ясно дал понять и он сам, и Майкрофт, - но он совершенно очевидно желал ее от Джона. Вопрос, значило ли это так много, как представил все старший Холмс?

На краю зрения мелькнула чья-то фигура, он поднял взгляд и, настороженно нахмурившись, уставился на незваного соседа, усевшегося напротив. На то, чтобы узнать Грега ушло несколько заполненных неловкостью секунд. Тот разглядывал его слегка испуганно, и Джону не хотелось представлять, что же видит перед собой Лестрейд: усталое, выжатое как лимон, разбитое существо, вероятно. Грег побледнел, в лице не осталось и кровинки.

- Боже, Джон. Шерлок же не… - он замолчал, прочистил горло и передернулся, как будто пытаясь привести в порядок мысли. – Что ты здесь делаешь?

Джон крепко сжал остывающий стаканчик кофе, прежде чем поднять руку и потереть бровь.

- У Шерлока начались эпилептические припадки, - тихо выдавил он. – Сейчас его обследуют.

Грег выдохнул, и через секунду Джон понял, что то был вздох облегчения.

- Господи, не смей меня больше так пугать, - в ответ на хмурый, озадаченный взгляд Лестрейд потер подбородок. – Да, судороги это скверно, но, глядя на тебя, можно подумать, что кто-то умер, - он забрал стаканчик из вялых пальцев Джона и вложил ему в руку свою порцию кофе, еще горячую. – Держи, тебе сейчас нужнее. И сколько вы уже здесь?

Моргнув, Джон пожал плечами.

- Не знаю. Всю жизнь, кажется, - наморщив лоб в попытке сообразить, он вдруг понял, насколько оторванным оказался от реальности. Здесь, в нейтрально-светлых стенах, среди попискивающего оборудования, само время, казалось, текло иначе, и Джон судорожно вздохнул, осознав, что, скорее всего, с момента их приезда в больницу прошло меньше двенадцати часов.

Грег внимательно смотрел на него некоторое время, а потом, видимо, пришел к какому-то решению.

- Ну-ка, пошли, - он встал со стула, дождался, пока кряхтя и с трудом справляясь с затекшими мышцами, поднимется Джон. Тот следовал за Грегом безропотно, пока не увидел регистратуру и раздвижные двери, ведущие наружу.

- Грег, я не могу уйти. Шерлок…

- Никуда я тебя не потащу, - пообещал тот. – Считаешь, я способен на такую глупость? Увести кого-то из вас, когда второй на больничной койке? Пытался я заставить Шерлока уехать домой. Пару месяцев назад, когда тебе досталось по голове от того грабителя, и врачи решили продержать тебя в больнице до утра. Ты бы видел его лицо… Мне показалось, что он меня убить готов.

Джон нахмурился. От тех событий остались расплывчатые картины, смутные воспоминания: гудящая болью голова, чья-то перебранка шепотом… Но, судя по изумлению, с каким Грег все рассказывал, дело было в гораздо большем.

- Я этого не помню.

- Пошли, постоим снаружи, проветришься, а я все расскажу, - с улыбкой пообещал Лестрейд. – Минут пять, не больше.

После секундного раздумья, Джон поплелся вперед, с трудом переставляя ноги. Пластиковые кончики развязанных шнурков тихо постукивали по асфальту, когда он вышел наружу, в лондонский вечер. Прохладный ветер обдувал лицо, забирался под тонкую футболку, руки тут же покрылись мурашками, но Грег был прав – уже через пару мгновений в голове начало проясняться, и Джон смог собрать мысли в относительное подобие шаткого порядка.

- Кстати, а зачем ты сюда приехал? – спросил он, привалившись к окрашенной кирпичной стене. Мимо сновали люди, сосредоточенные на каких-то своих проблемах. В сторонке курили, жадно затягиваясь, несколько пациентов в наброшенной на плечи верхней одежде - в самой больнице сигареты были под запретом.

- Андерсон на месте преступления свалился с лестницы, - с широкой ухмылкой пояснил Грег. – Ему делают рентген, а я обещал подкинуть его до дома. Так что какое-то время Шерлока он доставать не будет.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература