Читаем Ядовито-розовая ручная граната (СИ) полностью

- Да, лучше. Спасибо тебе, - выдохнул он, взъерошив волосы и бросив взгляд на двери больницы. – Мне нужно назад. Надеюсь, ты с Андерсоном не слишком намучаешься.

- Думаю, он – образцовый пациент по сравнению с Шерлоком, - ответил на это Грег, шагая рядом с Джоном обратно, в пропитанный запахом антисептика мир. – Передай ему, чтобы поправлялся скорее. И звони, если что.

Джон уловил невысказанное «если станет хуже» и кивнул, устало распрощавшись с инспектором, которому нужно было идти в другую сторону.

В палате было пусто, и Джон постарался не поддаться накатившей тревоге. Не в силах находиться где-либо еще, он вернулся гораздо раньше, чем прошли те сорок минут, о которых говорил Майкрофт.

Ему хотелось пойти в отделение КТ, но его туда не пустят. Он ведь даже не ближайший родственник. Что-то подсказывало, что медсестры до сих пор не выставили его вон только благодаря старшему Холмсу. Часы посещения больных скоро закончатся, и Джон приготовился с боем отстаивать свое место рядом с Шерлоком.

Вздохнув, он открыл доставленную по приказу Майкрофта сумку, вытянул оттуда смену одежды и зубную щетку. Он весь пропах волнением и потом; полностью от этого было не избавиться, но как минимум можно переодеться во что-то поприличней. Быть может, тогда он снова почувствует себя человеком.

Справа к палате примыкала крохотная уборная, которой Джон и воспользовался. Поплескал в лицо водой, натянул джинсы и свитер. Щетка скребла по зубам, смывая вкус кофе. Смотреть в глаза своему отражению Джон не желал, так что чистил зубы, уставившись в раковину. Ноги в расшнурованных ботинках замерзли, и он натянул носки, сидя на крышке унитаза, а затем вернулся в палату.

Он не слышал, как прикатили кровать, но Шерлок уже был на месте – по-прежнему бледный, и все же слегка сжатые губы при виде Джона тронула слабая и неверная улыбка. Майкрофта не было, и Джон задумался, не нажимает ли тот сейчас на какие-то важные рычаги, чтобы ускорить бумажную волокиту. Медсестры пару минут суетились вокруг своего пациента, записывая новые показатели, а затем ушли, оставив Шерлока и Джона одних.

- Зачем приезжал Лестрейд? – донесся с кровати, нарушив тишину, баритон Шерлока. Впервые детектив не скривился, услышав собственный голос, и пусть выглядел он столь же разбитым, каким чувствовал себя сам Джон, во взгляде его вновь появилась та осознанность, которой там не было последние несколько дней.

- А откуда ты узнал? – спросил Джон, усаживаясь на стул и опираясь локтями на матрас кровати. Он в жизни бы не предположил, что станет скучать по взгляду Шерлока, говорящему «ты идиот», но сейчас этого зрелища оказалось достаточно, чтобы ледяная корка беспокойства, покрывающая Джона, пошла трещинами, пропуская внутрь первое дуновение облегчения. Теперь Шерлок был куда больше похож на себя прежнего: подлинник, а не черно-белый оттиск.

- Кто-то взял на себя труд тебя успокоить, кто-то, кого ты знаешь. Майкрофт был со мной, а кроме того, он бы только вывел тебя из себя. Друзей в этой больнице у тебя нет. Лестрейд – самый очевидный подозреваемый, - объяснил Шерлок.

- Ты купил стаканчик кофе, но выпил немного – только держал в руках, судя по брызгам на кисти, - он протянул руку и коснулся пятнышка на костяшке большого пальца Джона, куда выплеснулась и высохла там горячая капля. – Ты был на улице. Волосы растрепаны ветром, и от тебя пахнет сигаретным дымом. У входа всегда стоят курильщики.

- Потрясающе, - сказал Джон, не в силах сдержать широкой улыбки, когда Шерлок слабо, но не раздраженно, а довольно, фыркнул. – Если узнал все это, почему не скажешь сам, зачем приезжал Грег?

- Потому что буду строить догадки, - заметил Шерлок. – Я могу прикинуть варианты, но… - он поморщился, и Джон понял намек. Пусть разум друга и возвращался к прежним высотам, тому по-прежнему было больно. То, что мигрень не ушла, было по-прежнему видно в том, как напряжена шея и прищурены глаза. У губ залегли, заключая их в скобки, тонкие складки, и каждый раз, когда Шерлок моргал, его веки поднимались с трудом.

- Андерсон упал на месте преступления, - объяснил Джон, видя, как промелькнула при его словах на лице Шерлока достойная порицания тень веселья и самодовольства. – Грег привез его на рентген, заметил меня и остановился перекинуться парой слов. Просил передать, чтобы ты поправлялся.

Шерлок тихо хмыкнул.

- Похоже, не может без меня обойтись.

- Думаю, он справляется, - поправил Джон, стараясь сдержать улыбку при виде появившегося на лице Шерлока намека на высокомерие. Согласись он с ним, это только дало бы детективу основания заноситься еще больше. – Смотреть, как мучается друг, никому не по душе. Он просто хочет, чтобы ты снова стал самим собой. А ты, кажется, движешься в этом направлении? – он не хотел, чтобы последняя фраза прозвучала, как вопрос, но глубоко упрятанное чаяние взяло свое, добавив в голос интонаций.

- Припадков больше не было, - ответил Шерлок. – Голова болит, но уже лучше, чем было.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература