Янки при дворе короля Артура

Посредин этого квадратнаго помщенія съ крестовыми сводами стоялъ дубовый столъ, который они называли Круглый Столъ; онъ былъ почти такъ же великъ, какъ кругъ въ цирк; вокругъ этого стола сидло большое общество мужчинъ въ одеждахъ такихъ яркихъ и пестрыхъ цвтовъ, что даже было больно глазамъ смотрть на нихъ. На ихъ головахъ были шляпы съ перьями; но если кто либо изъ рыцарей говорилъ непосредственно съ королемъ, тотъ снималъ шляпу.

Большая часть изъ нихъ пили вино изъ цльнаго воловьяго рога; нкоторые жевали хлбъ или глотали кости. Тутъ кром того приходилось среднимъ числомъ по дв собаки на каждаго человка; собаки сидли на полу въ выжидательныхъ позахъ, пока не полетитъ на ихъ долю кость; но лишь только бросали со стола обглоданную кость, какъ собаки стремглавъ летли со всхъ сторонъ; начинался визгъ, лай, вой, словомъ, происходилъ такой хаосъ и шумъ, что на время замолкали вс рчи за столомъ; но на это никто не претендовалъ, такъ какъ драка собакъ всегда возбуждала большой интересъ; многіе мужчины вставали изъ-за стола, чтобы ближе посмотрть на эту собачью свалку; музыканты и женщины перевшивались черезъ свои балюстрады, желая лучше видть такое любопытное зрлище; время отъ времени зало оглашалось восторженными или одобрительными возгласами. Въ конц концовъ собака, одержавши побду, растягивалась на полу и, держа кость между передними лапами, начинала ворчать, грызть свою добычу, а вмст съ нею и полъ, именно продлывала все то, что продлывали до нея десятки другихъ собакъ; придворные же снова принимались за прерванную бесду.

Однако, вс эти люди отличались вжливымъ обращеніемъ другъ съ другомъ; кром того, я замтилъ, что вс они были очень серьезными и внимательными слушателями; если кто либо изъ нихъ начиналъ разсказывать, конечно, во время антракта между собачьими драками. Но въ сущности эти люди отличались ребячествомъ и наивностью; они говорили ложь въ самыхъ витіеватыхъ выраженіяхъ, но вмст съ тмъ и съ самою простодушною наивностью, а слушатели внимали этой лжи и длали видъ, что вполн ей врятъ. Нельзя ихъ было обвинять въ безусловной жестокости и кровожадности, а между тмъ, они слушали разсказы о кровавыхъ подвигахъ съ самымъ пріятнымъ простодушіемъ, такъ что я почти забывалъ содрогаться и ужасаться.

Но я былъ не единственнымъ плнникомъ; насъ было боле двадцати человкъ. Бдняги! Многіе изъ насъ были изуродованы самымъ ужаснымъ образомъ; ихъ волосы, лица, одежда были запачканы черною запекшеюся кровью. Они, конечно, претерпвали ужасныя физическія страданія: и усталость, и голодъ, и жажду; наконецъ, никто не позаботился о какихъ либо удобствахъ для нихъ: имъ не дали умыться; никто не подумалъ о томъ, чтобы обмыть и перевязать ихъ раны: между тмъ, никто никогда не слышалъ отъ нихъ ни вздоховъ, ни стоновъ; никто не замчалъ у нихъ ни малйшаго признака тревоги или какого либо поползновенія къ жалобамъ. Все это невольно наводило меня на мысль:

«Негодяи, — въ свое время они порабощали другихъ людей, вотъ теперь пришла и ихъ очередь и имъ нечего ожидать лучшаго обращенія; ихъ философская выносливость вовсе не истекаетъ изъ ихъ умственнаго развитія, силы воли и разсудка, но это не боле какъ животная дрессировка; это блые индйцы».

ГЛАВА III. Рыцари Круглаго Стола.

Большая часть разговоровъ между Рыцарями Круглаго Стола состояла изъ монологовъ, въ которыхъ разсказывались приключенія съ плнниками, какъ ихъ полонили, а ихъ друзей и родственниковъ убивали и грабили, отнимая у нихъ и вооруженія и лошадей. И странное дло! Насколько я могъ замтить, вс эти убійства совершались не ради мести за какое-нибудь оскорбленіе или для того, чтобы прекратить старые споры или отразить новыя нападенія, а просто это было нчто въ род дуэли между людьми, которые до этой встрчи вовсе и не знали другъ друга и уже ни въ какомъ случа не могли нанести оскорбленій одинъ другому. Мн нсколько разъ приходилось видть мальчиковъ, случайно встртившихся другъ съ другомъ, и вотъ одинъ изъ нихъ говорить: — я могу побороть тебя! И тутъ же, на мст, начинается расправа. Но я постоянно думалъ, что такія вещи могутъ происходить между дтьми и составляютъ отличительную черту ребячества; но между тмъ здсь это практиковалось среди взрослыхъ людей, которые еще гордились подобными подвигами. Однако, въ этихъ людяхъ громаднаго роста, съ простодушными сердцами, было что-то заманчивое, что-то увлекательное, милое. Конечно, вдь не требуется слишкомъ много ума для того, чтобы ловить на удочку рыбу, такъ и въ этомъ обществ не требовалось слишкомъ много ума, такъ какъ выдающійся умъ только нарушился бы симетріею этого общества, исказилъ бы его и сдлалъ бы невозможнымъ и самое существованіе такого общества.