Ярость и рассвет

– Сотня жизней за одну отнятую. По одной жизни на каждый рассвет. Пропустишь хоть утро, и я заберу все твои мечты. Заберу твой город. И заберу тех жизней тысячекратно.

Шахразада поняла, что Халид произносит эти слова по памяти. Глаза его затуманились, будто погружаясь в пучину смысла произнесенного.

Внезапно вспыхнуло озарение, словно молния ударила в самую вершину горы.

– Проклятие? – прошептала Шахразада. – Отец Авы проклял тебя?

– Это были его предсмертные слова. На моих глазах он вонзил кинжал себе в сердце, оплачивая темную магию собственной кровью. Чтобы наказать меня за участь, постигшую его дочь. За мое пренебрежение, проявленное к его величайшему сокровищу. Последним желанием горюющего мужчины стало, чтобы другие тоже познали его боль. И, подобно ему, возложили вину на меня. Он приказал уничтожить жизнь ста семей Рея. Брать в жены девушек и приносить их в жертву рассвету, как произошло с Авой. Отнимая у отцов обещание завтрашнего дня. Оставляя их без ответов. Без надежды. Лишь с полыхавшей ненавистью, которая поддерживала бы в них жизнь.

По щекам Шахразады заструились горячие слезы. Она смахнула их, вспоминая Шиву.

– Сперва я отказывался выполнять условия. Даже когда стало ясно, что отец Авы продал душу темнейшей магии, чтобы проклятие сработало. Даже после нескольких бессонных ночей. Я не мог положить начало череде смерти и разрушения. А затем перестали идти дожди. Колодцы высохли. Реки обмелели. Люди Рея пали жертвой болезней и голода, стали умирать. И тогда пришло осознание.

– Я заберу твой город, – тихо повторила Шахразада слова проклятия, невольно вспоминая неестественную затяжную засуху, которая уничтожила урожай в прошлом сезоне.

– И заберу тех жизней тысячекратно, – кивнул Халид.

Наконец Шахразада узнала причину. Наконец получила объяснение.

Но почему же не испытала при этом облегчения?

В тусклом свете единственной лампы девушка внимательно рассматривала резкий профиль Халида, который не поднимал взгляда от пола. Затем все же решилась спросить:

– Сколько рассветов осталось?

– Немного.

– И что произойдет, если… если мы не сумеем выполнить условия проклятия?

– Я не знаю, – едва слышно ответил Халид, чья поза свидетельствовала о незримом бремени и его предрешенном исходе.

– Но… уже несколько раз шел дождь. За те два месяца, что я провела во дворце. Вдруг сила проклятия начала ослабевать?

– Ничего на свете мне бы не хотелось так сильно, как поверить в это, – с печальной полуулыбкой произнес Халид, поворачиваясь лицом к Шахразаде.

– Но что, если… – прошептала она, ощущая, как сжимается сердце от ужасного осознания.

– Нет, – резким, предупреждающим тоном оборвал собеседницу халиф. – Не продолжай.

– Значит, ты даже не рассматривал… – выдавила Шахразада, стараясь подавить разраставшийся страх за свою жизнь, который вспыхнул с новой силой.

– Нет. Не рассматривал. И не собираюсь, – отрезал Халид. Затем обхватил ладонями лицо Шахразады и заверил: – Ничто не заставит меня пойти на это.

– Вы ведете себя неразумно, мой повелитель, – язвительно произнесла она, качая головой, хотя по спине пробежал холодок, а костяшки стиснутых кулаков побелели. – Вы несете ответственность за весь Хорасан и не должны беспокоиться за судьбу одной-единственной девчонки.

– Если ты одна-единственная девчонка, то и я один-единственный мальчишка, – тихо сказал Халид, впиваясь яростным взглядом в лицо Шахразады. Она зажмурилась, не в состоянии выносить вида полыхающих тигриных глаз. – Ты меня слышишь? – Не получив ответа, халиф поцеловал жену в лоб и мягко попросил: – Посмотри на меня.

Голос прозвучал так нежно и так близко, что овеял кожу Шахразады теплой поддержкой и холодным отчаянием.

Она распахнула глаза.

– Одна-единственная девчонка и один-единственный мальчишка, – выдохнул Халид, прижимаясь лбом к ее лбу.

– Ничего на свете мне бы не хотелось так сильно, как поверить в это, – с болезненной улыбкой повторила Шахразада его слова.

Халид увлек ее обратно на подушки и обнял. Она приникла щекой к его груди.

Они лежали неподвижно, находя утешение друг в друге, пока серебряный рассвет растекался вдоль горизонта.

Забвение

Халид внимательно изучал разложенные на столе планы.

Новая система акведуков, поставляющих пресную воду из ближайшего озера в подземные цистерны города, станет дорогостоящим и долгим делом. По этим и ряду других причин советники высказывались против данной затеи.

Их можно было понять.

Возможная затяжная засуха не отягощала их мысли с утра до вечера.

Халид провел ладонью по пергаменту, исследуя тщательно выведенные линии и кропотливые надписи, сделанные лучшими учеными и инженерами Рея.

В распоряжении халифа находились величайшие умы. Под кончиками пальцев простирались плоды их усилий.

Предполагалось, что он был царем из царей и командовал знаменитой армией, а также тренировался с лучшими воинами Хорасана в течение двенадцати лет. Двенадцать лет провел, оттачивая мастерство, чтобы стать одним из лучших фехтовальщиков Рея. Многие считали Халида еще и отличным стратегом.