Язык и идеология: Критика идеалистических концепций функционирования и развития языка

Среди части отечественных лингвистов до недавнего времени было распространено снисходительно-благожелательное, а в некоторых случаях и неприкрыто апологетическое отношение к теориям Н. Хомского и других генеративистов. Некоторые даже находили в них «много привлекательного», пропагандировали и защищали от критики, а наиболее уязвимые их стороны старались затушевать. Например, В.А. Звегинцев уверял, что из трех основных «гипотез», лежащих в основе генеративной теории,

«две… – о „творческом аспекте употребления языка“ и о врожденности „языковой способности“ – в большей мере используются как аргументы, направленные против эмпирической лингвистики, нежели действительные компоненты генеративной модели языка»

(Звегинцев, 1973, 82).

Но в другом месте этой же работы он уже подчеркивает, что именно эти две области порождающих грамматик являются более важными, чем «талантливое и остроумное приложение принципа формализации лингвистической теории», и что в целом это учение «претендует на значительно большее»:

«Теория порождающих грамматик, – признает В.А. Звегинцев, – есть теория методологической значимости (Н. Хомский) и даже теория познания (Дж. Катц). В первую очередь ее именно так и следует оценивать, а ее формальный аппарат – дело вторичное: он может быть, как подчеркивает Н. Хомский, представлен и так и этак»

(там же, 141. Разрядка наша. – Ю

.Ж.).

Именно эта сторона теории Н. Хомского играет определяющую роль, причем она неотделима от своих чисто лингвистических разделов. Ее оценка должна быть принципиальной и бескомпромиссной.

«Утверждение Н. Хомского о врожденности языковых структур, – писал В.З. Панфилов, – не учитывает… данных современной биологии и психологии и противоречит положению марксистско-ленинской философии о том, что язык вместе с абстрактным, обобщенным мышлением, средством осуществления которого он является, возникает одновременно и в процессе трудовой деятельности человека, имеющей социальный, общественный характер»

(Панфилов, 1979, 9).

Ф.П. Филин подчеркивает «принципиальный антиисторизм» Н. Хомского и его последователей:

«Совершенно очевидно, – приходит он к заключению, – что хомскианство – одна из разновидностей современного идеализма в языкознании»

(Филин, 1979, 20).

Критические выступления по поводу различных необоснованных, а то и просто надуманных положений теории Н. Хомского не прекращаются с самого ее возникновения и на Западе, однако, как правильно отметил Р.А. Холл, генеративисты «в целом на редкость глухи к критике» (Холл, 1978, 64). Поэтому, не отбрасывая того немногого, что в их лингвистической теории есть полезного, необходимо продолжать ее критический анализ и разоблачение.

Это тем более важно, что весьма склонная к преувеличениям и сенсациям американская печать провозгласила работы Н. Хомского о языке «революцией» в лингвистике и даже в философии. Что касается последней, то С. Хук высказался вполне четко и ясно, заявив:

«Учение Хомского – это контрреволюция в философии, утверждающая, что эмпирическая традиция знания от Локка до наших дней ложна, а рационалистическая традиция Лейбница верна»

(Hook, 1969, IX).

«Революционность» Н. Хомского в языкознании не менее сомнительна. Вряд ли можно согласиться даже с тем, что он будто бы

«составил план такой революции, который еще надо реализовать и, очевидно, в процессе реализации подвергнуть значительным коррективам»

(Звегинцев, 1973, 82).