Язык и идеология: Критика идеалистических концепций функционирования и развития языка

«Дети с более низким умственным развитием, воспитанные в неблагоприятном языковом окружении (например, в очень неразговорчивых семьях), – пишет Д.Е. Купер, – не проявляют каких-либо недостатков в грамматических навыках, на которые можно было бы рассчитывать исходя из предположений эмпириков»

(Cooper, 1973, 145).

Но разговорчивость или молчаливость человека ведь не имеет никакого отношения к грамматической правильности его речи!

«Уместно будет здесь отметить, – продолжает тот же автор, – что в то время как очень глупый ребенок может очень хорошо владеть языком, самая умная обезьяна может научиться производить лишь крайне примитивные сигналы. Отсюда вытекает существование специфически-видовой врожденной способности к усвоению языка» (там же).

Но ведь и Хомский не отрицает того факта, что дети, выросшие в джунглях среди зверей, не усваивают языка, несмотря на наличие в их сознании «врожденных идей».

Д.Е. Купер также утверждает, что благодаря наличию «врожденных идей» язык усваивается совершенно одинаково, независимо от того, заинтересован в этом данный индивид или нет.

«Те люди, которые заинтересованы в знании языка, например иммигранты в стране нового жительства, обучаются ему не лучше, чем малые дети, у которых столь большой сознательной заинтересованности не существует»

(Cooper, 1973, 146).

Достаточно ознакомиться с любым, даже самым поверхностным, описанием иммигрантского двуязычия, чтобы убедиться в необоснованности подобных заявлений. Отвлекаясь от возрастных различий (несомненно, релевантных в подобных ситуациях), обратим внимание на то, что дети иммигрантов не меньше, а еще больше заинтересованы в том, чтобы их речь как можно меньше выдавала их иммигрантское происхождение.

«Я никогда не встречал детей иммигрантов, родившихся в Америке, – писал Э. Хиллз, – которые говорили бы по-английски так, что в их речи можно было бы обнаружить какие-либо отличия от языка детей местного происхождения того же социального слоя. Это объясняется, конечно, влиянием публичной школы, где американские дети американизируют детей иммигрантов самым беспощадным и действенным образом, создавая для них жалкое существование всякий раз, как только они употребят в своей речи неанглийское слово»

(Hills, 1929, 432).

«Дети иммигрантов играют вместе с детьми американцев и ходят вместе с ними в школу, – отмечал Э. Хемпл еще в конце прошлого века. – Если в их одежде или языке проявляется что-либо, выдающее их иностранное происхождение, то их начинают высмеивать и преследовать. Вполне естественно, что они прилагают усилия, чтобы избавиться от всяких следов своего иностранного происхождения и избегают пользоваться языком своих родителей»

(Hempl, 1898, 85).

Не менее тиранически ведет себя по отношению к таким детям и школьная администрация. Что же касается взрослых трудовых иммигрантов, то нельзя не учитывать тех сложных социальных и политических условий, в которые они попадают в новой стране и которые, безусловно, не содействуют развитию их культуры речи.