Язык и идеология: Критика идеалистических концепций функционирования и развития языка

«Предоставленный самому себе ребенок, – пишет А.Н. Чеботарев, – никогда не открыл бы грамматических законов и правил. Взрослый, являющийся носителем этих правил, обучает им детей. Ребенок, усваивая язык, развивает в себе те способности к мышлению, которые отображены в грамматических категориях и правилах»

(Чеботарев, 1961, 5 – 6).

Например, всеми падежами русского языка ребенок овладевает, по наблюдениям А.Н. Гвоздева, только в почти трехлетием возрасте (см.: Эльконин, 1960, 107), и это вполне закономерно. Именно к этому времени у него завершается формирование опыта в овладении всеми основными способами использования предметов.

«Тот факт, что именно падежные формы, в которых находят свое выражение межпредметные отношения, усваиваются раньше других грамматических категорий, показывает ведущее значение предметной деятельности ребенка и его общения со взрослыми для процесса усвоения языка»

(Эльконин, 1960, 110).

Нет необходимости доказывать, насколько слабой и бездоказательной предстает теория усвоения языка Н. Хомского в сравнении с этой сложной картиной, сложившейся в результате кропотливых и сложных исследований многих поколений ученых.

«Устройство усвоения языка», представляющее собой центральное звено модели Н. Хомского, столь же не соответствует подлинным процессам и явлениям, как и входящие в него «оценочные процедуры». Всем хорошо известно, что дети воспринимают из речи взрослых далеко не одни только «правильные образцы», но и многие «неправильные», «некачественные». Единственным оценочным и корригирующим фактором в период раннего детства является реакция взрослого. С.П. Кордер приводит интересный диалог матери и ребенка, наглядно показывающий характер этого процесса:

«Mother: Did Billy have his egg cut up for him at breakfast?

Child: Yes, I showeds him.

Mother: You what?

Child: I showed him.

Mother: You showed him?

Child: I seed him.

Mother: Ah, you saw him.

Child: Yes, I saw him»

(Corder, 1974, 25 – 26).

Речь взрослых всегда служит ребенку образцом для подражания, потом к этому подключаются другие интенсивные факторы, например, влияние товарищей, нормирующее воздействие школы, речевые образцы персонажей телевидения, кино и др. Именно это обстоятельство вынуждает педагогов уделять так много внимания работе с родителями, стараясь нацелить их на правильное языковое воспитание детей.

Представители генеративной грамматики не учитывают не только данных науки, но и общеизвестного жизненного опыта. Например, Д.Е. Купер вдруг заявляет:

«Если бы языковые правила усваивались только путем индуктивного обобщения, то можно было бы ожидать, что компетенция ребенка была бы инфицирована ошибками, которые он слышал и копировал бы. Но этого не бывает (?? – Ю.Ж.)… Ребенок обладает механизмом, который позволяет ему, когда приходится интернализировать правила при сопоставлении с поступающими данными, как бы не обращать внимания на многочисленные ошибки в воспринимаемой речи»

(Cooper, 1973, 145).

Этому утверждению противоречит вся известная практика общения с детьми. Из приведенного выше диалога ясно видно, где находится тот «механизм», который помогает устранять ошибки в речи детей, – в окружающих их взрослых.

Столь же неубедительными являются аргументы, с помощью которых последователи Н. Хомского пытаются доказать, что усвоение языка не зависит ни от способностей ребенка, ни от качественного уровня речи его окружения.