Идеально другие. Художники о шестидесятых

Когда я обзавелся доходным подвалом в 66-м году, то открыл здоровенную амбарную книгу, куда писали все желающие — и мой квартирант Холин, и родственник Фрадкин. Однажды я написал в журнале: «Фрадкин как мозоль на пятке!» Он обиделся и написал: «Валь, ты охуел, что ли?» Надоедливый был парень! Книга, которую я нашел на помойке, была нашим телефоном. Холин меня научил: «В армии у нас всегда это висело в бараке». Отмечали сержанты и офицеры, куда кто ушел и чем занимается. Книжку неоднократно срывали и уничтожали бродяги, да и свои тоже, поглумиться. Пришел вдребезги пьяный, никого нет, обозлился, книгу сорвал и выбросил, растоптал сапогом. Ее стащил кто-то, ворья много было, но кое-что я вырвал оттуда — почеркушки Зверева, например.

Зачем в подвале нужен был постоялец?

Грабежи были постоянно, нужно было сторожа держать! Замки ломали. Когда ты уезжаешь на три месяца на юг или на дачу, обязательно кто-то ворвется. Нужен сторож, чтобы люди видели, что свет горит, не брошенный сарай. А то залезут скваттеры и будут жить. Так было неоднократно в Москве, когда ломали замки, — к Брусиловскому залез поэт Серега Чудаков и жил с бабами месяцами. Куда с девушкой идти? Подвалы были отелями, борделей не было тогда. Бродячий поэт, красивые девушки, манекенщицы, врываются и прыгают в окошко, ночуют. А сейчас бомж — это бомж.

Манекенщица, по идее, должна выбрать зажиточного писателя, академика.

Человек из подвала вкуснее, с подвальным поэтом интереснее. Чего Галя Миловская лезла в подпольное общество? Интереснее! Люди с большим воображением, много идей, они раскрашивают тело, меняют туалеты. А что академик? Полосатый шерстяной костюм каторжника, галстук черный, похоронное бюро! А детишки академика сами лезли к нам в подвал. Кто Витю Ерофеева звал ко мне? Папа — посол, известная личность, и вдруг человек лезет в подвал. Там что, медом намазано? Там было веселее гораздо, чем с папой! Плюс флер опасности. А что с папой сидеть на даче, на террасе, куда смотреть, о чем говорить? О получке? О поездке в Берлин? Какие шмотки гэдээровские везти домой? Неинтересно! Внучки маршалов по подвалам прятались в кофточки от холода — но лучше, чем с папиными денщиками на даче сидеть в Кунцеве. А подвальное сборище, музыканты, поэты, художники, ореол заграницы — один выставился в Лондоне, другой в Чехословакии, для девиц очень интересно. Все самые красивые бабы были у нас, художников подполья.

Подвальное брачное агентство!

Замечательное брачное агентство было подпольные салоны — все знакомые там женились. Все без исключения. Какой-то художник женился на дочке маршала Якубовского, Кирилл Дорон кадрил внучку маршала Тимошенко, масса случаев! Дочки академиков, маршалов, писателей знаменитых. Но люди ломались в свою очередь — например, Алексей Паустовский, сын знаменитого писателя советского. Сломался, ушел в подполье — выпивон, наркота, поездки, девочки, все легко, лучше, чем там. Опасная, красивая жизнь. А здесь все, что было в московских подвалах и чердаках — в сквате. В скват на Риволи приехали девки с телевидения несколько лет назад, с камерами, снимать и обсуждать. Там живописно, где еще найдешь такое место? Снимать серое незначительное здание с людьми? К русским на Жюльетт Додю, где Хвостенко заправлял со своими приятелями, часто приезжало телевидение французское или швейцарское. Скваты — это то, что было в Париже в XIX веке.

А как появился Хвостенко?