Игра по правилам (СИ)

Ни один мускул не дрогнул на лице Виллиама, когда он одну за одной расстегивал застежки на своей сорочки. Белая тонкая ткань полетела на пол, за ней последовали  штаны, и через минуту он уже стоял совершенно обнаженный, выпрямившись и вскинув голову. Кровь бросилась в лицо Эрика, окончательно отключив рассудок. Жажда обладания и превосходства горячила кровь,  пробуждая самые сильные и древние инстинкты.

- На кровать, - быстро скомандовал он. – На четвереньки.

Сам он лишь скинул камзол, оставшись в одной рубашке, и расстегнул брюки, жадно пожирая взглядом фигуру на постели. Зрелище возбуждало до предела. Эрик судорожно огляделся по сторонам и схватил со столика флакон с маслом для тела. Руки тряслись, откупорить заветную склянку удалось не сразу, и граф, потеряв всякое терпение, быстро плеснул ароматную жидкость себе на ладонь и несколько раз провел ею по своему члену, нанося смазку. А потом, крепко ухватив Виллиама за  бедро одной рукой, другой направляя себя, резко вторгся в его тело.

Эшер не вскрикнул, только ниже опустил голову, пряча лицо в покрывало и прогибаясь в спине, чтобы облегчить боль. Но Эрик не дал ему время привыкнуть. Горячая теснота чужого тела пьянила до умопомрачения, эйфория и торжество захлестывали с головой, и, почти рыча от удовольствия, он начал размашисто двигаться, не задумываясь о том, что испытывал в этот момент Виллиам. Пальцы впивались в бедра, оставляя отметины, не хватало воздуха, который внезапно стал раскаленным, обжигая пересохшее горло. С губ срывались хриплые вскрики, странно звучащие без ответных стонов. Возбуждение накатывало обжигающей волной, срывая последние стопоры и ограничения, и уже через несколько минут Эрик почувствовал, как все его тело затапливает невыразимо яркий оргазм, равного по силе которому ему еще не доводилось испытывать.

Легкость и эйфория схлынули вместе с возбуждением, оставив после себя сосущую пустоту. Эрик отстранился, какими-то осколками сознания отмечая кровь на светлой коже и россыпь багровых пятен, оставленных его собственными пальцами. Перед глазами все плыло, хотелось лечь, но все тело жгло как в огне, а внутри копошился мерзкий колючий ёж, раня и причиняя боль. Виллиам тяжело сполз с кровати и едва не упал, попытавшись подняться на ноги.

- Я могу идти? – стараясь говорить ровно, спросил он, и Эрик только кивнул, не доверяя собственному голосу. Эшер неловко оделся и, пошатываясь, вышел из комнаты, оставив графа в полной растерянности.

В коридоре Виллиама замутило, и он облокотился об стену, ожидая, когда все перед глазами перестанет кружиться. Его подхватили под руки и осторожно повели к нужной комнате.

- Арчер? – удивился герцог, когда тот осторожно уложил его на постель и помог раздеться. – Что ты делаешь? Тебя накажут.

- Не накажут, - отмахнулся тот и зашарил по полкам. – Великие силы, знал же что понадобится, но не думал, что так скоро! Что же он творит, а?

- Он просто не может разобраться в себе, - устало ответил Виллиам, наблюдая, как адъютант достает склянку с какой-то мазью. – Иногда надо дойти до самого дна, чтобы появилась возможность двигаться вверх.

- А если он изувечит тебя, прежде чем это самое дно будет достигнуто? – с сомнением поинтересовался Арчер. Герцог лишь пожал плечами.

- Будем надеяться, что этого не произойдет. Я верю в Эрика, иначе бы не вышел к нему там, в лагере.

Адъютант только покачал головой и направился за водой и губкой, чтобы смыть кровь.

Эрик свернулся на кровати, стараясь унять бившую все тело дрожь. Его тошнило, перед глазами расплывалось серое марево, на грудь давила страшная удушающая тяжесть, грозившая сломать ребра. Ему было так плохо, что могло показаться, будто насилие было совершено над ним самим, а не над Виллиамом.

В душе поднималась гадливость к самому себе. Боги, неужели он оказался способен на такое?! Что же это было за помрачение, заставившее его опуститься так низко? Эшер не сделал ему ничего плохого:  ни тогда - в прошлом, ни теперь. Чем же была вызвана такая сильная, всепоглощающая ненависть? Ответ напрашивался сам собой с такой кристальной ясностью, что Эрик на секунду задохнулся от осознания истины. Равнодушие – вот что не давало покоя графу. Любой ценой, любым способом хотелось вызвать эмоцию, хотя бы ее тень, мелькнувшую в невозможных синих глазах, таких отстраненных и спокойных, что это сводило с ума. Открытие оказалось не из приятных, но после него неожиданно стало легче. Эрик поднялся, привел в порядок одежду и быстрым шагом направился в комнату Виллиама, желая проверить его состояние.

Эшер спал на животе, вытянувшись на кровати, рядом с которой стоял Арчер, уже собиравшийся уходить. Эрик нахмурился, увидев своего адъютанта.

- Я дал ему снотворное, - не дрогнув, тихо проговорил Арчер. – Ему надо поспать, надеюсь, вы не собираетесь…

- По-моему, я велел тебе не выходить из комнаты, - с угрозой в голосе произнес Эрик, но на адъютанта это не произвело ни малейшего эффекта, и граф внезапно осведомился уже другим тоном:

 - Как он?