Иисус и иудаизм

Недавно этот последний пункт приобрел статус одного из самых надежных научных результатов, и исследователи вновь и вновь повторяли: Иисус считал, что его экзорцизмы свидетельствуют о присутствии царства Божьего (Мф. 12:28)'6, так же, как его исцеления и проповедь в целом (Мф. 11:2—6). Чтобы завершить обсуждение, я резюмирую причины» по которым считаю необходимым понизить эту оценку до «можно себе представить». Однако третья и четвертая из приведенных ниже причин не могут быть полностью обоснованы до тех пор, пока мы не рассмотрим материал о царстве в большем объеме.

1.      Основные речении, подкрепляющие мнение, что царство присутствовало в деятельности Иисуса, не являются абсолютно надежными ни в отношении их первоначального контекста, ни в отношении их точного смысла. А именно эти два момента существенны для аргументации, которая на них строится. Невозможно знать точный смысл чего-либо сказанного Иисусом с уверенностью» достаточной для придания его словам того веса» который в последнее время придавался слову ephthasen в Мф. 12 28//Лк. 11:20.

2.      Даже если предположить, что Иисус придерживался мнения, о котором говорилось выше, мы не могли бы утверждать, что это мнение было его отличительной особенностью» поскольку мы не знаем всего, что думал о своей миссии Иоанн Креститель, и ничего» что думали о себе другие пророки до первого восстания. Однако тот факт, что Февда и Египтянин полагали, что могут произвести мощные знамения (река расступится, стены Иерусалима падут), говорит о том, что они приписывали себе важные роли в божественном плане.

3.      Легко предложить гипотезы, в которых другие аспекты деятельности и слов Иисуса представляются «центральными» и «определяющими» и в которых мотив начинающегося уже сейчас царства играет вторичную роль (см. заключение к этой главе и гл. 8).

4.      Исход миссии Иисуса не очень-то подтверждает точку зрения на Мф. 12:28 и связанные с ним отрывки как центральные относительно понимания Иисусом царства и своей роли в нем (см. ниже, с. 199, пункт 2).

Проблема многообразия смыслов

Проводя аналогию между проблемами «Павел и закон» и «Иисус и царство» '1, мы подразумевали, что приписываемые Иисусу речения о царстве не образуют единого целого. Это действительно так, и этого следовало ожидать, раз он так много о нем говорил^*. Есть разные способы классификации речений о «царстве». Наиболее полезным представляется их распределение по следующим шести классам, или категориям 79:

1.      «Царство» в смысле «завет, договор», словоупотребление, хорошо известное из еврейской литературы 80. Я рассматриваю это значение первым отчасти из-за того, что оно играет незначительную роль в дискуссиях о том отличительном значении, которое придавал этому слову Иисус *1, отчасти из-за того, что я сам однажды допустил ошибку, сведя обсуждение этой возможности на уровень примечания 82. Это значение следует избавить от некоторой неясности. Приведем хороший пример этого словоупотребления в раввинистической литературе:

Р. Иешуа бен Карха сказал: Почему раздел Слушай, Израиль (Втор. 6:4—9) предшествует [разделу] И это случится, если вы будете слушать [неустанно Мои заповеди]? — потому что человек должен сначала взять на себя ярмо царства небесного, а потом ярмо заповедей (Брахот 2.2).

В других отрывках говорится, что Израиль принял «царство Божие» на горе Синай 83. Здесь вместо слова «царство» могло бы использоваться слово «договор», если бы не раввинистическая тенденция ограничивать употребление слова «договор» (berith) значением «обрезание», т.е. договор с Авраамом. «Принятие царства» может относиться либо к ежедневному возобновлению обязательств договора Бога с Израилем (как это делается при произнесении Shema‘ 32*), либо к новым обязательствам, принимаемым в момент вхождения в основанную на этом договоре общину. Существуют также раввинистические притчи, в которых Бог — это царь, и его роль как царя состоит в установлении и поддержании договора с Израилем *4. Хотя формулировки разные, смысл «царства», по-видимому, не отличается от смысла, преобладающего в евангельском материале, в котором идет речь о вхождении в царство. Эта параллель не совсем точная. В евангельских отрывках упор делается на индивидуальное приобретение вечной жизни, тогда как в раввинистических — на обязательства по отношению к Богу, который искупил Израиль и спасет его. Но есть и общий смысл, который присутствует в речениях о «вхождении в царство» и на который проливает свет раввинистическое использование слова «царство»: имеется соглашение об обязательствах и повиновении со стороны человека и обещании (явном или подразумеваемом) спасающей милости со стороны Бога. Вот некоторые из наиболее интересных примеров:

Мф. 7:21: «Не всякий говорящий мне “Господи, Господи” войдет в царство небесное, но исполняющий волю отца моего, который на небесах». Следующий стих говорит о «том дне» и, следовательно, связывает эти слова с эсхатоном.