Институт

Она увидела тревогу в глазах мальчика, увидела, как он открыл рот, чтобы произнести что-то еще. Мишель задержала дыхание и нажала на диффузор баллончика с аэрозолем в двух дюймах от его лица. Он погас, как свет. Они всегда гасли, и, когда через шесть или восемь часов дети просыпались, никакого похмелья не было. Жизнь лучше с химией[46], - подумала Мишель и сосчитала: семь… восемь… девять.

На счет десять Денни и Робин вошли в комнату Герба и Эйлин. И сразу столкнулись с проблемой: женщины в постели не было. Дверь в ванную была открыта, отбрасывая трапецию света на пол. Это было слишком ярко для их очков. Они одновременно сняли их и бросили на пол, представлявший собой паркет из полированной лиственницы, и двойной стук был отчетливо слышен в ночной тишине.

— Герб? — Низко, из ванной. — Ты что, опрокинул свой стакан с водой?

Робин подошла к кровати, вынимая свой Глок из-за пояса брюк на пояснице, а Денни направился к двери ванной, даже не пытаясь приглушить шаги. Для этого было слишком поздно. Он встал рядом с дверью, подняв пистолет на уровень лица.

Подушка на стороне женщины все еще была вмята под тяжестью ее головы. Робин взяла её, накинула на лицо мужчины и нажала на курок. Глок издал низкий кашляющий звук, не более того, и выбросил из вентиляционных отверстий глушителя на подушку немного коричневой грязи.

Эйлин вышла из ванной с озабоченным видом.

— Герб? Все хоро…

Она увидела Денни. Тот схватил ее за горло, приставил Глок к виску и спустил курок. Раздался еще один низкий кашляющий звук. Эйлин соскользнула на пол.

Тем временем ноги Герба Эллиса судорожно брыкались, отчего покрывало, под которым спали он и его покойная жена, то вздымалось, то опадало. Робин еще дважды выстрелила в подушку, второй раз вместо кашля вышел лай, третий — лай стал громче.

Денни убрал подушку.

— Ты что пересмотрела Крестного отца? Господи, Робин, у него же половины головы нет. И как с этим справится гробовщик?

— Главное, что я справилась. — Дело в том, что она не любила смотреть им в глаза, когда стреляла, и видеть, как в них гаснет свет.

— Тебе нужно быть мужественней, девочка. Этот третий выстрел был очень уж громким. Давай, исправляйся.

Они подняли очки и спустились в комнату мальчика. Денни поднял Люка на руки — никаких проблем, парень весил не больше девяноста фунтов[47] — и дернул подбородком, чтобы женщины шли вперед. Они вышли тем же путем, что и пришли, через кухню. В соседнем доме свет не загорелся (даже третий, громкий, выстрел не смог никого разбудить), не было никакого звукового сопровождения, кроме стрекота сверчков и далекой сирены, возможно, где-то по дороге в Сент-Пол.

Мишель прошла между двумя домами, оглядела улицу и жестом пригласила остальных пройти вперед. Эту часть Дэнни Уильямс ненавидел. Если бы какой-нибудь парень, страдающий бессонницей, выглянул и увидел трех человек на лужайке своего соседа в два часа ночи, это наверняка вызвало бы подозрение. А если один из них нес что-то похожее на тело, подозрения стали бы критическими.

Но Уайлдерсмут-драйв, названная в честь какой-то давно ушедшей шишки из городов-близнецов[48], крепко спала. Робин открыла заднюю дверцу внедорожника, села и протянула руки. Денни передал ей мальчика, и она притянула Люка к себе, положив его голову на плечо. Она нащупала ремень безопасности.

— Упс, он пускает слюни, — сказала она.

— Да, с людьми без сознания такое часто случается, — сказала Мишель и закрыла заднюю дверь. Она села на переднее сиденье, а Денни снова сел за руль. Мишель убрала оружие и аэрозоль, пока внедорожник медленно удалялся от дома Эллис. Когда они подъехали к первому перекрестку, Денни включил фары.

— Позвони, — сказал он.

Мишель набрала тот же номер.

— Это Рубиново-красные. Груз у нас, Джерри. Расчетное время прибытия в аэропорт — двадцать пять минут. Включайте сигнализацию.

В доме Эллис снова включилась сигнализация. Когда полиция, наконец-то, туда прибудет, они обнаружат два мертвых тела, и одного исчезнувшего, ребенка — самый логичный подозреваемый. В конце концов, о нем говорили, что он гениален, а ведь именно гении зачастую склонны к некоторой неуравновешенности, не так ли? Или тут без некоторой? Они спросят его об этом, когда найдут, а найти его — вопрос времени. Дети могут бегать, но даже самые гениальные не могут прятаться.

Долго.

7

Люк проснулся, вспомнив свой сон — не совсем кошмар, но определенно не очень приятный. Какая-то незнакомая женщина в его комнате склонилась над его кроватью, ее светлые волосы свисали по щекам. Конечно, как скажешь, сказала она. Как цыпочка в одном из порнофильмов, которые они с Рольфом иногда смотрели.

Он сел, огляделся и сначала подумал, что сон продолжается. Это была его комната — те же синие обои, те же плакаты, тот же прикроватный столик с кубком Малой Лиги на нем — но куда же подевалось окно? Его окно, выходящее на дом Рольфа, исчезло.