Интернатские. Мстители. Любовь и дети Ханум

Ох, как её тело хотело тоскливыми одинокими ночами того же самого, чего оно и до этого страстно жаждало с самой юности, и к чему особенно стремилось с того незабываемого момента, когда в первую брачную ночь познало мужчину, но чего так и недополучило по разным причинам ни в первом, ни во втором замужестве. А попросту – того, чего и должно по законам природы хотеть здоровое естество нормальной женщины.

Долго, варварски долго опустошённая и иссушённая неизбывным горем душа истязала рвущуюся к ласке плоть: никак не находился в окружении Тамары мужчина, ради которого она без колебаний, разом отключившись от воспоминаний и переживаний, переступила бы воздвигнутый в сознании барьер. Слишком яркими личностями были в её памяти те, кого она потеряла – Амирхан и Артемий. Рядом с ними, будь они живы, при всём достатке в «Голодностепстрое» крепких симпатичных мужчин, и поставить-то было бы некого.

Иногда, возвращаясь в одиночестве из рабочего рейса, Тамара сворачивала с дороги и заезжала далеко в степь, выходила из машины и, упав на колени, давала волю чувствам. Плакать она давно уже не могла, а просто во весь голос стонала и выла, как израненная волчица.

Видневшиеся вдали снежные вершины гор напоминали о вечности, незыблемом величии матери-природы и быстротечности, бренности в сравнении со всем этим хрупкой человеческой жизни. А степь… со временем Тамара сквозь мало-помалу рассеивающийся туман в закабалённой горем и заботами голове начала замечать, как прекрасна суровая, на первый взгляд, Голодная степь. Особенно – ранней весной, когда всё вокруг начинает пробуждаться после зимней спячки. В отличие от безмолвных, величавых, часто подёрнутых туманом бело-голубых горных вершин степь полна, оказывается, разнообразнейших звуков и красок. Робко выбивающиеся из-под быстро тающего снега жёлтые подснежники со съедобными сочными корнями-луковичками, тут и там стоящие свечкой у своих вертикально уходящих вглубь земли нор шустро пересвистывающиеся между собой и мгновенно исчезающие при малейшем шорохе со стороны заметно отощавшие за зиму суслики. А весною чуть более поздней – целые выводки куда-то ползущих цепочкой друг за дружкой разнокалиберных степных черепашек, вьющие свои тщательно маскируемые гнёзда птицы, стрёкот невидимых кузнечиков. Ещё позже – огромные, уходящие за горизонт пространства, покрытые алыми маками, красными и жёлтыми тюльпанами.

Однажды Тамара обратила внимание на большой, съезжавший с автотрассы прямо в степь караван тяжёлых грузовиков, автокранов, мощных автотягачей, буксирующих жилые вагончики, трейлеров, груженных бульдозерами, экскаваторами и прочей строительной техникой, стройматериалами. Вся эта кавалькада приблизительно в километре от дороги остановилась, начала выстраиваться в подобие круга и вскоре приступила к разгрузке. Судя по всему, сейчас на её глазах происходило рождение очередного нового совхоза. Значит – жизнь продолжается?..

Приехав в этот вечер домой, Тамара, перво-наперво, сходила в баню. Прошлась по магазинам, где пополнила запас продуктов, не забыв купить побольше любимого плиточного шоколада и коньяка той самой марки, армянского, коим потчевал её в своё время Богатырёв. С помощью именно этого напитка она уже довольно продолжительное время в те выходные дни, когда не приезжали дети, периодически впадала в ностальгическое небытие. Проще говоря, напивалась до бессознательного состояния. Естественно – в одиночку, запершись у себя в доме, поскольку иного надёжного способа забыться, уйти от терзавших её днём и ночью воспоминаний, она придумать пока не могла. И только под этот, «богатырёвский», коньяк её иногда посещали приятные полуфантастические грёзы о чувственных наслаждениях, которых так недоставало наяву…

На этот раз входную дверь дома изнутри она не запирала. Сервировала стол, решив сегодня не стремиться к обычному одиночеству, к которому так и не сумела по-настоящему привыкнуть. И первый же случайно (а может быть и не совсем так) заглянувший «на огонёк» респектабельный с виду знакомый мужчина – один из руководящих работников местного автотреста, в состав которого входило предприятие-работодатель Тамары, встречен был дружелюбно и гостеприимно. А к утру он, побывавший ночью на вершине блаженства, клялся и божился в вечной любви к этой лучшей, как показала ночь, в его судьбе женщине, и совсем было собрался распрощаться со своей прошлой жизнью – с семьёй, нажитым имуществом, а если надо, то и с высокооплачиваемой солидной должностью, бросив к ногам Тамары себя и весь мир. Но… потерявший голову от необыкновенно страстных ночных объятий счастливый любовник получил вдруг никак не ожидаемый им категоричный, исключающий иные толкования ответ:

– Спасибо за компанию и… прощай! Извини, но ни второй, ни третьей встреч у нас не будет. Если ты мужчина, то впредь поведёшь себя так, как будто между нами ничего не было. И тогда, возможно, мы останемся хорошими знакомыми, а может быть, если сойдёмся во взглядах, и – друзьями. Всё. Ступай! Вот тебе Бог, а вот – порог.