Интернатские. Мстители. Любовь и дети Ханум

Тем временем из интерната, в котором учился её ненаглядный сыночек Валеджан, с обескураживающей регулярностью поступали более и более пространные негодующие жалобы на его возмутительное воинственное поведение. Обладая независимым, унаследованным от неё же, Тамары, нравом, он никому и ни в чём не давал спуску. И чаще всего свою правоту отстаивал единственно верным в его понимании и, пожалуй, наиболее для него в той среде доступным способом – кулаками. Неважно, кто был перед ним: ровесник, старший мальчишка или даже несколько, а то и совсем взрослый. Не уступал Валеджан, как уже говорилось, и воспитателям, нередко в интернатах злоупотреблявшим всем, чем придётся, в том числе и физическими наказаниями провинившихся учеников-воспитанников, если и не доводившими до откровенных увечий, то в любом случае жестокими.

Сведя дружбу с местными поселковыми подростками хулиганского нрава, горделиво называющими себя «шпаной» и «кодлой», он, как губка, впитывал в себя опыт, коим подобная среда обычно богата, в том числе легко и быстро обучился некоторым азартным играм «на интерес». Оказавшись в этом деле более удачливым, чем другие, Валеджан теперь всегда был при деньгах, раздражая этим многих. И дирекция интерната всё чаще поднимала вопрос о необходимости отправки «трудновоспитуемого подростка» Азимова-Богатырёва10 в детскую исправительную колонию или хотя бы просто о его отчислении.

Тамара, в смятении чувств, ждала как манны небесной того момента, когда её сыну судьба соблаговолит, наконец, помочь перейти из дальне-захолустного степного интерната поближе к областному центру, в интернат более богатый, благоустроенный и спокойный, где учатся его сестрёнки, и он сумеет благополучно, без лишних эксцессов закончить хотя бы восьмилетку. А там, глядишь, и изъявит желание поступить в какой-нибудь техникум или, на худой конец, в приличное профтехучилище.

И – о, счастье! – дождалась. Где-то в газетах она вычитала, что в связи с возросшей государственной потребностью в квалифицированных специалистах гидромелиоративного профиля, которых ощутимо не хватало на освоении новых и новых нуждающихся в орошении территорий под хлопководство, в республике активизировалось открытие дополнительных учебных заведений необходимой направленности – профессионально-технических училищ, техникумов и провинциальных отделений столичных вузов. Активизировалось настолько, что новых, с нуля, учебных комплексов строить не успевали, и для размещения вновь открытых заведений использовалась база существующих организаций и учреждений, менее значимых в тот момент для государства. В число «менее значимых», с чьей-то лёгкой (или тяжёлой?) руки в «верхах», попали и некоторые интернаты, в их числе и тот, в котором учился Валеджан.

Тех учеников из закрытых таким образом интернатов, которые по каким-то причинам не могли перейти учиться в обычные школы, принимали в свои стены уцелевшие интернаты, по мере возможности расширившись. Так, волей судьбы и государственных властей и, конечно же, не без усилий вовремя подсуетившейся Тамары, все трое её детей, перейдя в восьмой класс, стали учиться вместе, ближе к дому, а значит, и – с возможностью чаще навещать мать.

Но и дочери, буквально на глазах превращающиеся из хоть и премилых, но угловатых девочек-подростков в привлекательных, с прелестными, заметно обозначившимися формами девушек, теперь беспокоили мать никак не меньше, нежели хулиганистый сынок. Её нешуточно пугало естественно растущее внимание к девчонкам не только и не столько мальчишек-сверстников и юношей постарше, сколько – взрослых мужчин. А что такое похотливый мужчина, уж она-то, с её выдающейся женской красотой, знала не понаслышке. И тревожилась за невинность своих девочек посильнее, наверное, чем даже когда-то за свою. Ведь они так добры и доверчивы… Слава Аллаху, хоть Валеджан теперь рядышком и сумеет как-то защитить их в случае чего. Но и он ведь совсем ещё ребёнок!

Даже не очень тревожные сообщения об относительно безобидных драках интернатских мальчишек, частенько оспаривавших друг перед другом внимание Гульки и Динки, заставляли материнское сердце всякий раз сжиматься. А если в таких потасовках, на беду, принимал участие ещё и Валеджан, зорко бдящий за спокойствием и безопасности сестрёнок, то масла в огонь подливали не всегда и здесь, в этом более благополучном интернате, доброжелательно настроенные педагоги, обвинявшие «скандальную семейку» чуть ли не в прямом провоцировании беспорядков. Час от часу не легче…

А однажды, всё в том же восьмом классе, вдобавок ко всем треволнениям, на Тамару, как снег на голову, обрушилось совершенно её ошеломившее, заставшее врасплох известие: девчонки влюбились. Обе разом. Вот, тебе, и на! Это в четырнадцать-то лет… да как же это? Что же теперь делать? И кто те существа мужского пола, виновники такой нелепости – одноклассники, ребята постарше, взрослые мужчины из учителей-воспитателей, или совсем уж посторонние опасные соблазнители?