Интернатские. Мстители. Любовь и дети Ханум

Выпроваживая таким отнюдь не мягкосердечным образом любовника-дебютанта (он был первым после гибели её мужей и, на его беду, оказался пресноватым и скучноватым по сравнению с ними обоими), Тамара, вероятно, понимала, что обиженный, а тем более оскорблённый в лучших чувствах человек способен, в отместку, на какие угодно действия – ведь, не все же мужчины так горды, как покойный Амирхан, и настолько выдержанны, как при жизни тот же Богатырёв. Но что возможна такая степень низости, какую вскоре наглядно продемонстрирует этот первый, с кем она, овдовев, позволила себе слабинку, и с чьей помощью хоть в мизерной степени, хоть и ненадолго, да пригасила бушевавшее в ней неуёмное пламя женской страсти, Тамара не могла даже предположить.

Он ещё долго пытался возобновить контакт с очаровавшей и так оскорбившей его прекрасной, но строптивой и своенравной женщиной, непредсказуемой в поведении, загадочной для голодностепских ловеласов в личной жизни. Посылал ей цветы и подарки, которые неизменно возвращались назад. Писал многословные записки, письма, порой даже в стихах, которые в наплыве чувств научился сочинять как заправский поэт. И, наконец, не выдержал… до крайности уязвлённый, начал он в мужских компаниях направо и налево, в красочных подробностях рассказывать о сказочной ночи, проведённой с Тамарой, любовное искусство и утонченность ласк которой, в совокупности с её красотой и темпераментом сравнимы как минимум с искусством обитательниц самых богатых гаремов зарубежного мусульманского Востока или, на худой конец – дорогих проституток капиталистического Запада. И главное, – хвастался ухажёр с не сложившимся продолжением рандеву, – для того, чтобы заполучить хоть кусочек счастья обладания эдакой мастерицей, надо быть незаурядной личностью, и избранным ею самой. Именно ею, по её, а не по мужской воле, как он сам недавно убедился. А выбирает она не кого попало… его, вот, к примеру, хоть на ночь, да выбрала.

В среде автомобилистов-голодностепстроевцев поползли слухи, сильно распалявшие воображение немалого числа умельцев по части охмурения слабых на ласку женских сердец. И некоторые из подобных умельцев, вдохновлённые теми слухами, пытались, несмотря на сложность поставленной задачи, на спор с друзьями-скептиками, свести интимное знакомство с заманчивой вдовушкой, применяя для этого весь свой богатый опыт и изощрённейшие уловки, изобретаемые уже по ходу действия.

Надо сказать, кое-кому из редких отважившихся на столь трудно предсказуемую по результатам любовную атаку, везло: природа есть природа… и Тамара, допустив женскую слабость один раз, не в силах была и далее удерживать себя от близости с очередным понравившимся ей мужчиной. Но поскольку ни в одном из них не могла обнаружить того, что искала – полноценной замены когда-то утерянного, то дальше ознакомительной встречи её интимные отношения не развивались ни с кем. Это местных удальцов сбивало с толку, но никто из них переломить ситуацию так и не сумел – линия поведения вожделеннейшей женщины автотранспортной сферы «Голодностепстроя» оставалась неизменнной.

Когда же до Тамары дошли, в конце концов, многократно преувеличенные и до пошлости извращённые слухи о себе самой, она с горечью в душе раз и навсегда пресекла любые попытки каких бы то ни было мужчин сблизиться с нею. Поскольку же она не могла, чисто физически, полностью отказаться от хотя бы периодического, хотя бы частичного удовлетворения безжалостно сжигавшего её нутро сладострастного сверхжелания, то в глубине души всё-таки надеялась на встречу с достойным, заслуживающим доверия экземпляром хотя и считающегося сильным, но по большому счёту презренного, самодовольного, заметно упавшего в её глазах мужского пола.

Как у сильной натуры, эта её надежда исподволь переросла в упорное стремление, и она сама начала искать и тщательно выбирать мужчин для пробных (а вдруг, да повезёт!) встреч. Но уже, разумеется, не из местных, а, во избежание последующих хвастливых россказней в здешней шоферской среде, – либо приезжавших на короткий срок откуда-нибудь издалека командированных или отпускников, либо и вовсе где-нибудь в собственных дальних рабочих поездках. Однако и среди тех ей никак не удавалось найти сожителя, способного в достаточной мере удовлетворить её запросы, как в любовном, так и в эстетическом, да и просто в человеческом плане. И дело по-прежнему ограничивалось одним-единственным – первым и последним, свиданием.

XVIII