Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Если вначале, в 40-х годах, Маркс имел в виду по преимуществу революцию сознательного пролетарского меньшинства, то потом – всего социалистического рабочего класса, поддержанного союзниками. Считая последнее необходимым условием даже там, где пролетариат составляет большинство (особенно в случае революции в мирной форме), Маркс и в отношении «предстоящих кровавых революций» подчеркивал, что они «будут совершены большинством. Ни одна революция не может быть совершена партией, она совершается только народом»[546]. Ныне вопрос о расширении армии социалистической революции в странах высокоразвитого капитализма приобретает, как известно, все большее значение. В этой связи мне представляется дискуссионным вопрос, который многие наши исследователи считают уже бесспорным. Речь идет о быстром численном росте рабочего класса. Этот процесс у нас трактуется как безусловно необратимый и решающим образом определяющий победу социализма во всемирном масштабе и в сравнительно не столь уж далеком будущем. При такой расширительной трактовке современного рабочего класса (включая сюда пролетариат «в белых воротничках», а также в «серых воротничках» – под последним понимается обслуживающий персонал) ссылаются обычно на Маркса. В общем это верно, но точка зрения Маркса была не столь однозначна. «В лучшем случае он (Мальтус. – М.К.), – писал Маркс, – надеется на то, что численность среднего класса будет возрастать, а пролетариат (работающий пролетариат) будет составлять относительно все уменьшающуюся часть всего населения (хотя он и возрастает абсолютно). Сам Мальтус считает эту свою надежду более или менее утопической. Но таков и в самом деле ход развития буржуазного общества»[547]. Хотя процесс изменения удельного веса работающего пролетариата происходил в дальнейшем более сложно, чем в XIX в., у нас есть достаточно оснований считать, что объективная тенденция именно такова, как представлял ее Маркс. Во всяком случае, было бы рискованным, на наш взгляд, непосредственно связывать сегодня революционные возможности с суммарным ростом рабочего класса – без качественной оценки увеличения отдельных его групп и слоев.

Наконец, нельзя не напомнить, что Маркс не исключал перехода от капитализма к социализму в результате постепенного проведения все более глубоких реформ революционного значения: он писал о переходном состоянии общества, «когда, с одной стороны, нынешняя экономическая основа общества еще не преобразована, а с другой стороны, рабочие массы накопили достаточно сил, чтобы заставить принять переходные мероприятия, рассчитанные на то, чтобы осуществить в конечном счете радикальное переустройство общества»[548]. Вместе с тем мне кажется, что при выяснении проблемы соотношения реформы и революции докладчику можно было с большей определенностью подчеркнуть, что никакие реформы не могут сделать излишней революцию (Я.С. Драбкин ставит этот вопрос) при переходе от антагонистического общества к неантагонистическому.

В заключение хотел бы отметить, что назрела необходимость обобщения уже высказывавшихся в нашей литературе соображений, основанных на изучении ленинского наследия, которое проведено в 3-м разделе доклада – «Ленинская концепция мировой революции и современность». Напомню лишь в дополнение, что положение – еще, конечно, неразвитое – о единой цепи капитализма со звеньями относительно различной прочности содержалось в «Немецкой идеологии»[549], а мысль о большей сложности перспектив социалистической революции с учетом втягивания в орбиту мирового прогресса новых стран и народов созрела у Маркса в 1858 г.[550] С отдельными соображениями докладчика можно не согласиться (например, неточно, по-моему, то, что одновременность окончательной победы Маркс и Энгельс мотивировали не недостаточностью внутренних условий в отдельной стране, а лишь опасностью подавления революции извне), но все принципиальные положения представляются бесспорными.