Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Историки-марксисты абсолютно единодушны в том, что в Германии начала XX в. созрели основные объективные, материальные (экономические, производственные, общественно-хозяйственные) предпосылки для социалистической революции. В Германии имелся достаточно многочисленный и организованный рабочий класс. Правда, комплекс нерешенных предшествующим развитием общедемократических задач был довольно значительным (полуабсолютистская монархия, засилье юнкерства в деревне и его влияние на армию и бюрократию, непреодоленная раздробленность страны и т.п.), но – в отличие от России – он не был столь велик, чтобы сделать обязательной буржуазно-демократическую революцию, тем более, что юнкерски-буржуазный строй крепко сросся с военно-государственным монополистическим капитализмом. Поэтому все революционеры, в том числе и Ленин, ожидали, что в Германии произойдет сразу же пролетарская, социалистическая революция. До этого пункта у нас с В.М. Далиным нет расхождений.

Поскольку В.М. Далин обосновывает свою точку зрения ссылками на Ленина, я тоже хочу прежде всего обратить внимание на несколько его высказываний, относящихся к кануну революции. Ленин не раз подчеркивал трудность начала революции в стране, где у власти стоят опытные, маневроспособные руководители, и выражал самую серьезную озабоченность тем, что в Германии есть партии социал-предателей (вроде Шейдеманов) или лакейских душ (вроде Каутского), но нет партии революционной. Он видел в этом великую беду и великую опасность для революции[562]. Несколько раньше, в тезисах «Социалистическая революция и право наций на самоопределение», Ленин обращал внимание на то, что, когда революция начнется, буржуазия («и особенно интеллигенция типа фабианцев и каутскианцев»), воспользовавшись отсутствием боевой революционной партии, постарается «раздробить и затормозить революцию, навязывая ей ограниченные, демократические (т.е. буржуазные. – Я.Д.) цели»[563]. Таким образом, противоречие между объективной зрелостью социалистической революции и субъективной слабостью пролетариата могло привести к тому, что революция в Германии начнется как революция буржуазная, демократическая. Видимо, именно это имел в виду Ленин, когда в октябре 1918 г. говорил о том, что в Германии «неизбежна народная революция…, а, может быть, даже пролетарская революция»[564].

Мы подошли здесь к принципиально важному – и теоретически и практически – вопросу о научном критерии определения характера революции. Для исследователей классических буржуазных революций и даже революций XIX в. ответ на этот вопрос не вызывает затруднений. Они скажут: характер революции обусловлен назревшими задачами социально-экономического и политического развития или (если смотреть с другой стороны) кризисом старой общественно-экономической системы или структуры. Если речь идет о кризисе феодализма, для его решения необходима буржуазная, если речь идет о кризисе капитализма – то социалистическая революция. Подразумевается, что в каждом случае имеется налицо и соответствующий «могильщик». Однако в эпоху империализма (отчасти, впрочем, и раньше) все оказывается гораздо сложнее. Не развивая этот вопрос, скажу лишь, что происходит такое сближение и переплетение капиталистических и докапиталистических структур, а, следовательно, также буржуазных и социалистических задач революции, что из одних только объективных условий и возможностей нельзя вывести заранее характер конкретной революции. К вариативности движущих сил (в отношении и буржуазной, и социалистической революции на это указал Ленин) прибавляется и вариативность (альтернативность) самого характера революции.