Кант говорил, что он понимает Ньютона лучше, чем Ньютон понимал свое творение. В этих словах заключен закон ретроспекции, вне которой нет и рефлексии в целом. Для современного же этапа развития науки как раз характерна органическая связь ретроспекции с прогнозом, т.е. общее, хотя и неравномерное повышение уровня рефлексии, направленной на раскрытие возможностей науки и предвосхищение путей ее движения. Рефлексия играет определяющую роль не только при рассмотрении науки как социального института. Она входит в самую ткань теоретических конструкций – в первую очередь физики. Кстати неточно, что все книги и учебники дают только «последний срез» науки. Можно было бы привести не одну работу по элементарным частицам и другим фундаментальным проблемам науки, где удачно анализируется становление самих проблем и их эволюция. А.С. Арсеньев, понятно, прав в том отношении, что интерес к истории сам по себе не обеспечивает понимания исторического процесса. Однако в современной физике сложилась такая ситуация, когда без анализа исторического и логического развития этой науки уже трудно, если не невозможно, понять ситуацию сегодняшнего дня и вероятную ситуацию завтрашнего дня.
Вернемся в этой связи к проблеме соотношения органической и механической систем. Для А.С. Арсеньева логика механической системы, видимо, тождественна формальной. Эта логика имеет, так сказать, оправдание лишь постольку, поскольку она выступает как средство различения того, что в человеческой деятельности является собственно человеческим, а что – машинным, причем под последним автор понимает все, что поддается формализации. Если следовать этому, то к машинной стороне человеческой деятельности следует отнести весь математический аппарат современной науки, в первую очередь физики. Такой подход, в сущности, является также антиисторическим. Ибо то, что не поддается формализации сегодня, поддастся ей завтра. Правда, всегда в науке имеется «остаток», который не может быть формализован, но это не исключает того, что объем «вещей», поддающийся формализации, имеет устойчивую тенденцию к росту.
А.С. Арсеньев, думается, глубоко неправ, когда утверждает, что формализм помогает выявить в выводах лишь то, что имплицитно содержалось в посылках. Прежде всего формализм не просто выявляет, он является
Но отсюда вытекает и ошибочность противопоставления мышления и логики современного естествознания диалектической логике. Здесь, если быть последовательным, одно из двух: или естествознание не является сферой диалектической логики, которая действует только в обществознании (вряд ли А.С. Арсеньев с этим согласен), или естествознание «не доросло» до диалектической логики, что, по-видимому, более соответствует позиции докладчика.
В таком случае придется сделать вывод, что наиболее грандиозные успехи науки XX в. не имеют отношения к диалектической логике. А это, безусловно, не так или, по крайней мере, не вполне так. Если наука (как и живые люди, творящие ее) не может – сразу вся и во всех отношениях – стать сознательно на позиции диалектического мышления, то и диалектической логике (как и живым людям, творящим ее) свойственно отставать от движения конкретного научного знания, и это отставание преодолевается так же трудно, и так же требует в переломные моменты смены «парадигм», иначе говоря – рефлексии, направленной на выяснение своей роли, функции в жизни науки и общества. Известные слова о «драме идей» здесь тоже вполне уместны.
И лишь результатом этого сложного и противоречивого взаимообусловленного движения является выработка, если так можно выразиться, адекватной логики для решения определенных, наиболее существенных на данной стадии задач, а в XX в. «адекватная логика» и есть диалектическая.