Истории одной жизни

Друг мой, ты спустил на ветер себя,

Когда спустился до этажа первого.

Друг мой, говорю тебе глядя в глаза:

Ты растаешь белою пеною.

В тебе нет больше высокой мысли,

С крыльев твоих перья оземь падают,

Речи твои сладкие – сталью окисленной,

Ржавым гвоздем по доске царапают.

Перестал слышать в голосе музыку…

А помнишь вчера еще ты танцевал на паперти,

И не заикаясь стихами плевался?

 Пока я страдал над каждой строчкой, ты рифами рифм наслаждался.

Не знаю чего испугался, ведь ты мог улететь от серого!

И при этом на своих широких плечах меня тащить, меня – навеки верного.

Я любил тебя как любят кровь свою,

Я молил господа за твою бесконечную голову.

Но ты вырвал себя от земли,

В яму залив раскаленное олово.

Слово само по себе теперь,

И терпеть мне тебя не хочется.

Ты разбил чашу жизни и рад

Под землей, как червяк, ворочаться.

Часть 2

Кто такой поэт?

Кто такой поэт?

Не тот ли кто пишет стихи,

Строчки лихие стихией

Наполняя от заглавной до точки?

А может совсем все не так?

Может, обычный мудак,

Что может слова рифмовать?

За час формирует тень,

Которой после торгует весь день.

Бездельники, куда вы лезете?

С понедельника до понедельника.

Вы не создаете искусство – вы бредите.

Мусор уберите, возьмите веники.

Мне стыдно читать рифму, за которой голая наглость.

Карандашный грызу гриф,

И грифоном вгрызаюсь и лаюсь.

Ответь мне, представь, что я сфинкс, сейчас судный час, 

Поехали?

Итак, кто же такой поэт?

Знаешь ответ? Нет?

Вот и я после кучи прочитанной, потонувшей под сотнями лайками,

сам тону, и взрываюсь безжалостной термоядерной или атомной…

Ты прости, что срываюсь на творчество.

Сам никто, а ору, как личность.

Я, наверное, просто не выспался,

И рассыпался мелкими язвами.

Мой совет до тебя не дотянется,

Ты уже высоко над смертными.

Обдуваемый теплыми ветрами,

Подхваченный липкими музами.

Ничего, это так, даже весело.

Я ведь знаю тех крыс летучих.

Напускают в глаза туман,

И слушаешь голоса их сладкие.

Только жопа твоя слипнется.

Вот тогда будет миру потеха.

Ты прекрасен своей скорлупой,

Но не так все чудесно с орехом.

Зачеркнуть бы все выше написанное

и оставить всего лишь две строчки нижние.

Но меня не поймут люди, твоими стихами облизанные.

И возьмут топоры обиженные,

Расчленят и псам скормят пальцы.

Все равно буду тверд и выскажусь:

Не поэт ты, а бледная задница.

Шар