История Финляндии. Время императора Николая I

В июле 1835 г. крепостные валы Фридрихсгама, Кексгольма, Вильманстранда, Роченсальма, Кюмень-города и Нейшлота переданы были финляндским гражданским властям. В 1844 г. кн. Меншиков возбудил ходатайство о передаче Выборгского Шлосса в гражданское ведомство под тюрьму. По настоянию военного министра и по соображениям хозяйственного характера это ходатайство было, однако, отклонено.

Судя по заявлению кн. Меншикова, в Финляндии все устраивалось прекрасно: население отличалось не только глубокой преданностью Монарху, но само стремилось к единению с Россией. Вот подлинные слова его отчета за 1844 г.: «В заключение нельзя не упомянуть, что во всех выражениях народного чувства видна прочная верноподданническая преданность к Престолу Монаршему и признательность к попечениям Вашего Императорского Величества о благосостоянии края, с сохранением дарованных ему коренных законов.

«По врожденным свойствам финна, он более всего страшится прикосновения к привычным формам его быта, при всякой резкой перемене его недоверчивое воображение грозит ему отчуждением родного языка и закона, которые он любит, как самого себя, но тот же самый финн, успокоясь в этом отношении, стремится доброй волей к перенятию нравов и обычаев Империи, с которой соединил его Престол Вашего Императорского Величества, здесь он ищет службы и сюда старается поместить детей своих на воспитание. Вникнув в это свойство и удостоверясь внимательным наблюдением, что в частностях не трудно примирить финляндца с новыми правилами и понятиями, если они не представляются ему, как разрушители форм, от колыбели в нем вкоренившихся, Финляндское начальство, в подносимых Вашему Императорскому Величеству предположениях своих, имеет всегда в виду постепенность, не потрясающую коренного здания финляндских нравов и законов; таким образом, управления Финляндии незаметно приняли уже другой вид, русский язык вводится в преподавание учебных предметов не только без ропота, но с внушением признательности; таким образом, Финляндское начальство полагало бы необходимым, совершить и предписанную Вашим Императорским Величеством новую кодификацию, по его убеждению, на изучении местных нравов основанному, необходимо расположить эту кодификацию в порядке, применяющемся к расположению статей Финляндского уложения, и если нужно дать ей и другую форму, близящуюся к Своду Законов Империи, то издать ее независимо от первой и не в обязательное руководство, а в виде частной ручной книги. Когда опыт достаточно ознакомит Финляндию с этой книгой, и мало по малу приучит глаза к новому её расположению, тогда желание принять ее будет само собой проявляться и тем укажет время ввести ее постоянно, не возбудив ни опасений, ни ропотов, которые теперь были бы неминуемы.

Вообще, эта постепенность, принятая Вашим Императорским Величеством во всех мерах, могущих касаться основных понятий сего края, изгладит неприметно финляндскую национальность и тем облегчит и ускорит достижение эпохи полного гражданского и нравственного слияния сей области с Империей, слияния тем более прочного и надежного, что, исходя, так сказать, из самого сердца Финляндии, оно утвердится на законах, уже вполне постигнутых, и на обычаях, уже сроднившихся с понятиями каждого верноподданного».

Отчеты и донесения кн. Меншикова всегда возбуждали сомнение; исследователи давно подметили, что князь охвачен одним стремлением: угодить грозному Повелителю и сохранить свое высокое положение. Отчет 1844 г. — новое подтверждение прежних выводов. Никакого сближения с Россией финляндцы добровольно не домогались; никогда они не горели желанием пристроить своих детей в русские школы и т. п. Все это плоды услужливой фантазии князя, его измышления.

Поучительно сопоставить с мнением князя отзывы E. В. Иванова, долгое время жившего среди финляндцев.

В 1835 г. он проехал по всем прибрежным приботническим городам Финляндии, наводя справки о привозе в край ржи из Швеции. Попутно он характеризует отношения их жителей к России. В большинстве случаев его характеристика благоприятна для местных жителей. Исключение составил г. Бьернеборг, где жители «весьма неприязнены», кроме старого бургомистра Юнсона. В гг. Вазе, Брагестаде, Улеоборге и Торнео «купцы привязаны к русским», «простонародье остается весьма довольным под русским правлением», особенно предупредительны к русским были в г. Брегестаде. «Правда, — продолжает он, — финляндцы служат Государю Нашему без упрека, с похвалой, с энтузиазмом, но правда также и то, что во многих отношениях чувство прикрыто нуждой, необходимостью существования или привязанностью к выгодам, к почестям. Истинного, душевного расположения к русским, действительно, нет в большей части финляндцев». «Абовцы и все финляндцы не менее однакож считают себя несвободными, недовольными под русским правлением».