История Финляндии. Время императора Николая I

«Поэзия научилась и чувствовать, и изображать по-русски». Пейзаж Пушкина вполне наш родной, русский. В 20 годах Пушкин писал по-русски, думая по-французски, в 30 годах он пишет и думает по-русски, только по-русски. Начался поток русской национальной литературы. Лермонтов подарил нам «Купца Калашникова», Загоскин — «Юрия Милославского» и «Рославлева». В национальном направлении писали Кукольник, Даль, Погодин, Морошкин, Савельев-Ростиславич, Терещенко, Сахаров. Идею национальности поддерживал Плетнев и Надеждин; ее исповедовали Жуковский, кн. Вяземский, Гоголь...

Короче — царствование Николая Павловича — золотой век русской литературы.

Тоже надо сказать и про литературу финляндскую, где появились Рунеберг, Топелиус, Сигнеус, Нервандер, Стенбек и Другие.

Почему расцвет литературы и пробуждение национального самосознания пришлись на время Николая I? Полагают, ответил на этот вопрос вел. кн. Николай Михайлович, что тогда было более патриотизма, более гордились величием и славой своего отечества.

Личное отношение Николая Павловича к светилам нашей литературы нельзя иначе назвать, как трогательным и является одной из красивейших страниц русской истории. Начать с того, что он поручил самое дорогое, что у него было, — воспитание Наследника Престола — писателю В. А. Жуковскому. В 1826 г. Государь повелел предоставить в распоряжение Н. Карамзина военный корабль, желая, чтобы знаменитый историограф отправился в Италию для поправления здоровья. Вдове Грибоедова и его матери выданы были большое пособие и большая пенсия. Крылову, в день пятидесятилетия литературной деятельности, пожалованы Станиславская звезда и усиленная пенсия. H. В. Гоголь, находясь в стесненных денежных условиях, получил пенсию. И т. д.

Политические условия побудили Николая Павловича подписать смертный приговор Рылееву, но сердце Царево сейчас же шлет 3.000 р. его вдове, с заявлением, что берет на себя заботу о семье поэта. «Милосердие Государя и поступок его с тобой потрясли мой душу», — писал жене Рылеев из своего каземата.

«Не жесток в нем дух державный...
Тому, кого карает явно,
Он в тайне милости творит».

Не одна литература, но и нарождавшееся русское искусство пользовалось высоким вниманием Николая Павловича. Прекрасное являлось для него жизненной потребностью. В живописи блистали Брюллов, Иванов, Айвазовский, Бруни, Венецианов и мн. др., в музыке — Глинка, Верстовский, А. Ф. Львов..., в скульптуре — барон Клодт, Пименов..., в архитектуре — А. Л. Витберг. «Русская архитектура и декоративное художество времени Николая Павловича не уступали ни обилием талантов, ни проявившимися знаниями, ни изобретательностью тому, что было создано в то время на Западе». В стиле построек Николаевского времени нет ничего сурового казарменного, да и не могло быть, так как Государь увлекался сперва классическим стилем, затем немного готикой и, наконец, пытался возродить русский стиль, особенно в церковном строительстве.

Николай I знал науку царствовать. «Он, безусловно, был такой работник на троне, каких немного видела Россия».

Как величествен Государь в его стремлении к правде, как глубока и искренна его царская ласка, когда он желал загладить свой невольную вину. Как-то раз он резко обошелся с генералом, который оказался правым в своих действиях. Узнав правду, Государь созвал войсковых начальников и сказал: «Я пригласил вас, господа, чтобы вы были свидетелями моего суда над самим собой». И, обратясь к обиженному генералу, прибавил: «Я погорячился вчера и оскорбил тебя; прошу, извини меня. Я много работал над собой и много успел изменить в себе, но все же иногда не могу удержать своих порывов. Ну, прости же, брат, не гневайся». Это факт не единственный; и много ли найдется в нашей среде лиц, способных на подобное покаяние? «Какое сердце не дрожит», читая о подобных задушевных порывах Монарха великой Империи.

Придя однажды в студию Брюллова, Государь узнал, что художник, запершись работает. Его Величество не велел его тревожить и скромно прибавил: «Я зайду в другой раз». — Возможно ли проявить более уважения и деликатности к личности и художнику?