История Финляндии. Время императора Николая I

Круг газетных сведений оказывался очень ограниченным. Им приходилось печатать об аспидных досках, приготовлении юфти, о неопрокидывающихся парусах на шлюпках и т. п. практических вопросах. Если же попадалось «Воспоминание из Помпеи», путешествовавшего земляка, то статья читалась с захватывающим интересом. В бюрократическое время считалось нескромным и даже дерзким публично обсуждать то, что подготовлялось властями в административных или законодательных учреждениях. О политических делах можно было узнать кое-что из «Официальной Газеты», но её оповещения настолько опаздывали, что терялся интерес к делу. Телеграфа не было, а почта из Петербурга в Гельсингфорс (до 1848 г.) прибывала лишь два раза в неделю, и она только могла доставлять какие-либо политические новости. В частную жизнь газеты совершенно не вмешивались и даже не печатали некрологов выдающихся деятелей. Всех занимали производства и перемещения, но о них нельзя было печатать без разрешения властей; пока же выхлопатывалось разрешение, новость делалась общеизвестной. Полемика почти не возникала. Объявлений было мало. В таком виде представляется характеристика газет начала тридцатых годов.

Но долго оставаться в такой разряженной атмосфере газеты, конечно, не могли. И уже в 1847 г. попадается статья, обсуждающая политические перевороты в Европе. Она, правда, заимствована из иностранной печати, но «Abo Underrättelser» дерзнула ее поместить, с замечанием по адресу «Официальной Газеты». 1848 год привлек всеобщее внимание своим политическим шумом, ив «Абоских Известиях» появилась новая постоянная рубрика — заграницей, — полная политических новостей с Запада. Газета держала своих читателей в курсе главнейших событий. Несколько её номеров заняты были также статьей «О значении социализма и коммунизма». Ясно, что политическое движение Европы стало уже отражаться на финляндских столбцах.

Даже об «Официальной Газете» Я. К. Грот отзывался, что она гораздо удовлетворительнее русских, неимоверно сухих и скучных.

Наиболее читалась «Гельсингфорсская Газета», — или сплетница (sqvallertidningen) с того времени, когда ее стал редактировать известный Зах. Топелиус.

Захариас Топелиус (1818 — 1898)

Зах. Топелиус взял перо публициста, не достигнув 24 лет. В декабре 1841 г. он первый раз выступил в «Helsingfors Tidningar», а через два месяца уже принял на себя руководство газетой, которая под его 19-летним редакторством обессмертила его имя.

В его статьях часто воспроизводились чарующие картины общей финской родины и постоянно поддерживалась связь главного города края с остальной Финляндией. Лес он рубил в Гельсингфорсе, а щепки разлетались по краю. Его многочисленные рассказы были полны свежих впечатлений, вынесенных им из родной ему Эстерботнии, с родных полей, озер, утесов...

Читая его хронику, писал один финляндец, казалось, что наш друг в сумерках, подойдя к роялю, то мечтательно, то с блестящим искусством, воспроизводил излюбленные мотивы дня. Зах. Топелиус оказался всем близким и родным; все наслаждались плодами его примиряющего таланта, плодами его сердечного патриотизма; всем он напоминал их детскую весну в знакомых им местах. — В его рассказах, как в сказке, проходили перед читателями их любимые исторические герои и наиболее интересные эпизоды из прошлого их отечества. Все, что он писал, обвеяно было прелестью поэзии и согрето чувством любви и приязни.

Топелиус, как редактор газеты, едва ли не более других способствовал популяризации чувства к родине, и любви ко всему благородному и прекрасному в крае.

В «Гельсингфорсской Газете» в обилии помещались стихотворения и исторические новеллы. Оправдание этого надо искать в цензуре, которая была тогда особенно чувствительна, обидчива, подозрительна и ретива. При подобных «давящих» обстоятельствах, Топелиус прибегнул к иносказаниям и эзоповскому языку. Аллегория применялась поэтом-публицистом весьма широко; он прибегал к ней не только в рассуждениях по вопросам дня, имевшим непосредственное отношение к Финляндии, но и в тех случаях, когда писал на общие темы, высказывая избитые истины.

Лучшие литературные силы края сосредоточились, с 1832 по 1837 г., вокруг Й. Л. Рунеберга в редакции «Утренний Листок». В этой газете все тогда нравилось, начиная с виньетки — раскрытой книги между глобусом и лавровым венком — и кончая прославленным именем Рубенерга и его сотрудников — Нервандера, Нордстрёма, Сигнеуса и др.

«Гельсингфорсская Газета» и «Утренний Листок» приобрели наибольшее число подписчиков, благодаря тому, что завели у себя литературные отделы, каких не имели финские газеты. Рунеберг, кроме того, едко высмеивал ошибки современной шведской литературы и её односторонность.

Имя Рунеберга было недавно еще обретено, но оно для финляндцев звучало особенно приятно. Лишь в апреле 1830 г. появился первый выпуск его сочинений, но он успел уже сказать: «мы финны» — и все это поняли.