Иванов день

Да, Василина Николаевна Шатрук дома, дома и ее муж, они рады гостям из Ленинграда. Василина Николаевна — женщина средних лет, с мягкими чертами лица, по всему своему виду — одна доброжелательность. Очень приятное впечатление производит и ее муж Петр Петрович.

Хозяин ведет нас в кабинет, а хозяйка, извинившись, уходит заканчивать какие-то дела по дому. Сидим мы в кабинете, обставленном модерновой мебелью, увешанном коврами и картинами, и слушаем рассказ Петра Петровича о его службе на севере Карелии, где он обморозил себе ноги, почему вот и стал инвалидом.

Прерывает нашу беседу вернувшаяся Василина Николаевна. Она усаживает нас слушать проигрыватель, ставит пластинку… и мы переносимся на полонину, о которой за эти дни в Яворове наслышались всевозможных рассказов. Пастухи играют на дримбах, на сопилках, поют то протяжные и грустные, то озорные и безудержного веселья песни.

А вот Василина Николаевна переворачивает пластинку — и льются звуки скрипки и цимбала, захлебывается бубен. Становится еще веселее!

Что же это за чудо-пластинка?

Оказывается, это и есть «Украинская троистая музыка», на которую нас пригласили еще в Вижнице (но в тот день мы не смогли пойти). Тут и выход, и проводы, и встречи с полонины, и новогодние колядки, и старинные гуцульские мелодии, и верховинские мотивы.

— Ну как, нравится наша гуцульская музыка? — выключив проигрыватель, спрашивает Василина Шатрук.

— Прелесть! — говорит Ольга Ивановна. — Обязательно увезу в Ленинград такую пластинку!

— Но не думайте, что пастухи на половинах только и знают, что веселятся. Работа у них тяжелая, редко выдается свободная минута. И у нас, лижникарок, не меньше забот. Идемте, покажу, с чего начинается лижник.

Мы направляемся вслед за хозяйкой во двор.

У колодца Василина Николаевна ставит на землю большой цинковый таз и вываливает в него с полмешка сбившейся в комья овечьей шерсти, привезенной с полонины. Наполнив таз водой, она присела на корточки и, засучив рукава по локоть, начинает мыть шерсть. Вода сразу же становится черной.

Василина Николаевна выливает черную воду на землю, и Соломийчук, придя ей на помощь, наполняет таз свежей водой. И эта вскоре становится черной!

Снова вода выливается и наполняется таз. И так проделывается многократно.

После этого Шатрук с тазом в руках спускается к речушке, протекающей недалеко от ее забора.

В проточной речной воде наша хозяйка еще несколько раз промывает шерсть, пока она не становится белой и чистой. Во дворе шерсть раскладывается на длинную скамью.

— Пусть шерсть тут посохнет, а мы с вами подымемся наверх, — предлагает Шатрук.

Мы возвращаемся в дом.

Василина Николаевна ведет нас на мансарду. Здесь стоит деревянный ткацкий станок, который можно встретить чуть ли не в каждом гуцульском доме. У стены — мешки с расчесанной шерстью, вдоль стены, на гвоздях — мотки разноцветной шерстяной пряжи.

Летом работать в мансарде, наверное, очень трудно. Даже в пасмурную погоду, как сегодня, и то в ней невыносимо душно, хотя и окно открыто. Что же здесь тогда делается в солнечный жаркий день?

Я об этом говорю хозяйке. Она отвечает:

— Но станок, — по-нашему «верстат», — не поставишь в новом доме с новой мебелью… Не подходит!.. Это он раньше стоял посреди хаты на виду у всех, был кормильцем и поильцем. Сейчас и всякой другой работы хватает, и без лижника можно прожить. Другие времена!

— Но лижник так украшает жилище. Он у вас в каждом доме, — говорю я.

— Это правда, но мороки с ним ох как много! — Она садится за «грабли», или, как называют еще, «скубалку». «Грабли» — это две металлические щетки. Одна, большая, намертво прикреплена к скамейке. Василина Николаевна кладет на нее комочек шерсти, накрывает второй щеткой и начинает водить ею взад и вперед до тех пор, пока комочек шерсти чуть ли не превращается в пух.

— Вот из этой расчесанной шерсти теперь делаются кудели. — Василина Шатрук тут же показывает весь процесс изготовления.

Потом она показывает сразу два процесса: как прясть на веретене нитку для основы лижника, тонкую, так называемую продольную, и как прясть нитку толстую, поперечную — уток. Тут же она наматывает изготовленную пряжу на мотовила.

— Теперь пришла пора красить пряжу, — объясняет Василина Шатрук. — В какие же цвета красить?.. А это уже зависит от замысла. Самое трудное — составить нужный цвет краски, подходящий по тону для рисунка лижника.

Василина Николаевна протягивает нам кипу эскизов, по которым она в разные годы изготовляла лижники «по особому заказу». Что это за особый заказ? А вот такой заказ, когда ее просят изготовить лижник не по ее собственному рисунку, а по привезенному эскизу. Заказчики — обычно приезжие знаменитости из больших городов, любители гуцульского искусства. Эскизы тоже для них делают знаменитые художники. И цвета на этих эскизах самые поразительные, и орнамент самый фантастический.

— И неужели вам удавалось в точности изготовить лижник по этим эскизам? — спрашиваю я, перебирая в руках замысловатые рисунки художников. — Где же взять краски таких тонов?