Иванов день

Мы прощаемся с обитателями дома при бывшей мельнице и направляемся к нашей переправе на реке. Рядом идет Соломийчук. Чтобы унять свое волнение и как-то нарушить тягостное молчание, я спрашиваю кладовщика:

— И сколько лижников колхоз может изготовить за год?

— Около трех тысяч штук, иногда чуточку побольше.

— И все расходятся? — с самым наивным видом спрашиваю я, хотя косовская ярмарка до сих пор стоит перед глазами.

Он смеется этаким лукавым бесом:

— Из рук рвут! Не успеваем выполнять заказы. Пишут и просят из Молдавии, Средней Азии, с Кавказа, с Дальнего Востока. Готовы платить вдвое, втрое дороже государственной цены. Только дайте лижник!

— Выгодное, стало быть, производство?

— Очень даже! И народ круглый год занят. В особенности зимой. Сидят себе наши женщины в сильный мороз или в слякоть дома за верстатами и ткут свои лижники. Заработки большие, только не ленись. На какие же шиши строятся новые дома? Видели их у нас и в соседних селах? Стоят недешево, иной дом и в десять тысяч обходится.

Но тут мы выходим к нашему берегу, и разговор сам собой прекращается…

В БЫВШЕЙ УСАДЬБЕ ОКУНЕВСКИХ

В бывшую усадьбу Окуневских мы на этот раз с Лосюком отправляемся вдвоем, к тому же нижней дорогой, по которой ездили в стародавние времена. Она тянется по берегу небольшой горной речушки, которую мы переходили в прошлый раз. Места — девственные. Видимо, дорога эта заброшена давно. Она узкая, вдобавок во многих местах обвалилась. То и дело мы взбираемся на пригорки, идем темным прохладным лесом, снова спускаемся к мирно журчащей речушке, перебегаем с берега на берег по выглядывающим из воды камням или переброшенному трухлявому бревну. И так все время: с левого берега на правый, с правого на левый, с пригорка на пригорок.

Изрядно поуставший, я говорю Лосюку:

— Дьявольская дорога!.. Уж лучше бы мы и на этот раз шли горными тропками.

— Но эта дорога — историческая, — отзывается Лосюк. — По ней ведь ехала Леся Украинка к Окуневской. Верхняя дорога построена много позже, тогда и забросили нижнюю. Но в свое время и нижняя была хорошей, за ней следили, да и речка была более мирной.

Я оглядываюсь по сторонам в надежде найти какие-то приметы давних лет, но ничего не нахожу вокруг. В распадке между горбами один лес да лес.

— По этой дороге, — продолжает Лосюк, — к Ольге Окуневской, да и вообще в их семью, шли и ехали и Иван Франко, и Ольга Кобылянская, и Михаил Драгоманов. Бывали и такие общественные деятели, как один из первых пропагандистов социализма в Прикарпатье Остап Терлецкий. Все члены семьи Окуневских отличались прогрессивными взглядами.

Уже что-то около часа мы пробираемся лесной дорогой. Вот она круто сворачивает вправо, а мы подаемся влево, потому что горная гряда должна тянуться где-то рядом с нами, оттуда доносится собачий лай. Наверное, за разговором мы где-то прозевали развилку. Но она могла и давно исчезнуть, размытая половодьем, или превратиться в речное дно. Как рассказывает Лосюк, речушка в последние годы не раз меняла свое русло.

Мы берем все левее, все дальше и дальше углубляясь в темный лес. Временами мне кажется, что мы заблудились. И когда мы уже приходим в отчаяние, не найдя нигде даже какой-нибудь полустершейся тропинки, которая могла бы вывести нас на горбы, Лосюк среди деревьев замечает — где-то там высоко-высоко! — изгородь. Найден хоть какой-то ориентир, на который мы можем держать путь.

Петляя меж деревьев, мы выходим на большую поляну, и отсюда я уже хорошо вижу открывшуюся вершину горба и изгородь, которая по нему тянется.

Распластавшись на траве, мы некоторое время отдыхаем, а потом начинаем взбираться вверх. Подъем крутой, через каждые пять-десять шагов я делаю передышку. Петр Лосюк же идет легко и привычно, как и положено гуцулу.

Вот наконец-то и вершина горба. Мы снова делаем привал, и на этот раз не столько из-за усталости, сколько из-за поразившего меня вида Карпат, открывшегося взору по ту сторону леса.

Перед нами — непрерывная горная цепь. На переднем плане горы зеленые, за ними — горы синие, дальше — горы фиолетовые. Замыкают цепь горы дымчатые, с размытыми очертаниями.

И над всей этой горной цепью простирается такое синее небо, проглядывают такие необъятные дали!..

Трудно отвести глаза от этой неповторимой красоты.

А потом мы перелезаем через изгородь и оказываемся на территории бывшей усадьбы Окуневских. Вдоль изгороди высятся ветвистые деревья с серебристыми стволами. Чем-то они напоминают платаны.

— Это бук карпатский, — объясняет Петр Лосюк и гладит рукой ствол. — Попадается сейчас редко, его почти повсюду вырубили.

И я провожу рукой по стволу. Бархат!

Немного дальше нам встречается дерево, которое я тоже вижу впервые. Крона у него густая, цилиндрично-округлая, напоминает шапку, которую напялили на голову карлика. Ствол почти такой же серебристый и гладкий, как у бука.

— Это граб, — говорит Петр Лосюк. — Тоже сейчас встречается редко. У него очень твердая древесина. Граб хорошо имитирует черное дерево, из него изготовляют детали музыкальных инструментов, ткацкие челноки и многое другое.