Иванов день

Для несчастной женщины горе оказалось безысходным. Она привязала к себе орущего Иванка и бросилась с ним в колодец. Хворост, который принесла из лесу, она тоже бросила в колодец, чтобы не ушибиться при падении. Наверно, не о себе позаботилась — о мальчонке…

Сегодня похороны особенно людные. Пришли и многие отдыхающие в своих легкомысленных сарафанах и шортах, и загорелые до черноты, одичавшие туристы с ближних и дальних турбаз.

Сегодня и оркестр играет, как подобает ему в таких случаях, оглашая окрестные Карпатские горы громоподобными и душераздирающими воплями. Гремят, гремят трубы!

Никогда я не видел такой печальной прецессии. И столько заплаканных! Плакали у каждых ворот. Спазмы душили и меня.

Бог ты мой, сколько еще варварства, сколько дикости!..

Поживешь в доме у кладбища и по-другому станешь смотреть на жизнь. В большом городе многое скрыто от людских глаз занятостью и суетой, в маленьком — все на виду.

Вопят, вопят трубы!..

Август 1972

КОГДА ГОРОДОК СМЕЕТСЯ…

— Не хотите купить заграничную куртку? — спросила Олена Михайловна.

— Куртку?.. А зачем она мне? — Я недоуменно посмотрел на хозяйку.

— Кожаная. Будете щеголять в Ленинграде.

Спорить с хозяйкой всегда было трудно. Я спросил:

— А кто продает?

— Соседский сынок Нестор. Идти тут недалеко, на нашей же улице. Получил посылку из Канады.

— Чего же он сам не носит?

— Так дядюшка прислал три куртки. Куда их ему? Вот и попросил меня узнать, не купите ли одну.

— Олена Михайловна, ну зачем мне, пожилому человеку, куртка? — взмолился я наконец. — Куртки носят молодые, пусть им и предложит.

Старуха рассердилась:

— Ну хоть посмотрите для интереса! Не каждый же день вам предлагают канадские куртки!..

Я немного знал этого Нестора. Жил он через шесть домов от нас. Это был малосимпатичный, угрюмый угреватый парень. Я часто встречал его у ворот его дома. Надвинув кепку на глаза, сунув руки в карманы, вздернув плечи, он ненавидящим взглядом встречал и провожал каждого проходящего. Вечерами же его можно было увидеть в компании таких же великовозрастных бездельников на центральной улице — они тут с бешеной скоростью раскатывали на своих мотоциклах. Работать Нестор пока нигде не работал, жил на пенсию отца, на доходы от сада, на выручку от посылок своего заботливого американского дядюшки. Родитель его целый день сидел один в качалке в глубине сада. Его давно разбил паралич. Большое хозяйство вела мать.

Вечером мы с Оленой Михайловной пошли к Нестору.

Да, канадские куртки были хорошие, из тонкой кожи, хорошо сшиты. Одна из них очень ладно сидела на мне, и я спросил, сколько за нее просит Нестор.

Он заломил такую цену, что я посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Да вы взгляните, что это за вещь! — Нестор дернул за полу куртку, которую я примерял.

— Хорошая, я и так вижу! — Я скинул куртку.

— Умеют у нас шить такие куртки? — с наглым видом глядя мне прямо в глаза, спросил Нестор. — Нет! Есть у нас такая кожа? Нет! Выходит — полное превосходство капитализма над социализмом! Вот за это и надо платить!..

Я швырнул куртку на кровать. Сказал не без гнева:

— У социализма имеются более солидные преимущества, молодой человек!..

— Не знаю, не знаю! Я сужу по вещам! — Нестор кинулся к шкафу, выхватил оттуда две нейлоновые шубы, с ними полез ко мне: — А это как вам понравится? Нейлон, ничего не весит, но жарко, как в печке!

— И шубы мне ваши не нужны! — Я потянул Олену Михайловну за рукав, чтобы уйти.

— Не нужны?.. Да они и не продаются! Гы-гы-гы! — рассмеялся Нестор, оскалив зубы, похожие на клыки.

— А тебе-то они зачем? — И Олена Михайловна жалостливо посмотрела на него.

— Фросе подарю! Потом возьму ее в жены! — буркнул Нестор.

— Кому, кому? — Старуха состроила уморительную рожицу.

— Фросе, соседской падчерице.

— Сдался ты ей, такое чучело! — И она выразительно махнула рукой.

Я пропустил ее вперед, вышел вслед.

До самой калитки мы молчали.

Я подумал: «Не такая ли вот дрянь прорывается с оружием в руках через границу, поворачивает с курса самолеты?.. Ненависти в нем хоть отбавляй!..»

— Каков фрукт, а? — произнесла Олена Михайловна. — С его рожей только и свататься к Фросе! — И она тихо рассмеялась.

Фросю я помню еще ученицей старших классов школы. Она была очень заметной девушкой на нашей улице, красавица. Лицо продолговатое, породистое. Брови темные, Глаза голубые. Стройная, с тонкой талией, она ходила, чуть откинувшись назад, гордо и независимо глядя людям в глаза. Мадам, как называли наши соседи мачеху, ничего не жалела для своей падчерицы. Фрося всегда хорошо, со вкусом одевалась, любая городская новинка немедленно появлялась у нее. Она ходила и в районную музыкальную школу, вечерами брала уроки у пенсионерки, преподавательницы английского языка.