Иванов день

Гордей Илькович встретился со мной взглядом, спросил:

— Ну как — чисто сработано?

— Чисто.

— Эх, мне бы двух-трех учеников! — Он горестно вздохнул. — Научить бы их своей работе, тогда и умирать не страшно.

— И все-таки удивляюсь, что вы не находите себе помощников и учеников! — сказал я.

— Чего же тут странного? Я вам все объяснил!.. Не знаю, как в других местах: Россия — она большая! — а в наших уход молодежи в город в корне меняет лицо деревни. Побывайте у нас зимой. Улицы пустынные, если кого и встретишь, то старика пенсионера.

— Гордей Илькович, скажите, для кого же тогда у вас всюду строятся новые дома? Такого бурного строительства, как в вашем районе, и в Москве не увидишь.

— А я вам объясню, в чем тут дело… — Он присел на табурет. — Люди стали лучше жить в последние годы, богаче. Сейчас никого не удивишь деньгами, меньше ста пятидесяти — двухсот рублей в наших колхозах никто не получает. А если в семье два-три работника? Так это целый капитал!.. А расходовать эти деньги особенно не на что. Известно, что жизнь в деревне намного дешевле, чем в городе. Все свое, по театрам и ресторанам не ходят, на такси не ездят. Так что делать с этими деньгами?.. Раньше крестьянин их собирал в кубышку на «черный день». Теперь он знает — не будет «черного дня», живет при советской власти. Это — раз! А во-вторых — большой, многолюдной семьи в старом понимании не стало, один ребенок — чаще всего. Зачем же копить деньги?.. Вот и перестали копить, а что было накоплено — пущено в ход!.. Пойдите по домам — все уже обзавелись новой мебелью, да не какой-нибудь местного производства, а немецкой, румынской, болгарской, платят за нее тысячу двести, тысячу пятьсот рубликов. Все уже купили или охотятся за холодильниками и телевизорами. Видели наши телевизоры с экраном в пятьдесят — шестьдесят сантиметров?

— Да, видел. И позавидовал! Ни в Ленинграде, ни в Москве я почти не встречал телевизоров с таким большим экраном. Сидишь, как в кино!

— Наш мужик на телевизор денег не жалеет. Покупает самый дорогой, львовский. Не знаю, как в городе, но телевизор у нас произвел целую революцию. Даже древние старики сейчас приободрились. Умирать никто не хочет, у всех появился интерес к жизни. Я думаю, что и телевизор дал сильный толчок к уходу молодежи в город. Так вот, я спрашиваю вас, зачем копить деньги нашему крестьянину? Выходит, ни к чему. Вот он и строит новый дом для новой мебели, холодильника и телевизора. Телевизор распахнул перед колхозниками весь мир, и они не хотят отставать от людей, жить хотят по-городскому, по-человечески. Молодые — в город, а старики тащат город к себе! — Гордей Илькович смеется, качает головой. — Разве раньше кто-нибудь заплатил бы за печь триста рублей? Никогда! Или полторы тысячи за мебель?.. А теперь платят. Удивительно легко расстаются с деньгами. — Он закурил, задумался. — Но все то хорошее, что сейчас происходит в деревне, имеет и свои теневые стороны.

— Например?

— Причинен известный ущерб экономике… В Москве и Ленинграде вы этого не чувствуете, к вам отовсюду возят, а в городах помельче это очень даже заметно. Что — колхозы их снабжают? Нет, колхоз выполняет поставки, а если везет на рынок, так в большой город, где выгодней продать. Местный рынок держится на приусадебном участке и на кооперации.

— О каком же ущербе экономике вы говорите, Гордей Илькович?

— О самом обыкновенном! — Он искоса посмотрел на меня — притворяюсь я или нет? — Ну, приведу такой пример. Раньше колхозница все со своего огорода тащила на базар, да и огород у нее был большой. Сколько здесь было баталий из-за приусадебных участков! Каждый старался отхватить побольше земли. А теперь побывайте на колхозных собраниях — нигде не услышите этих споров. Я-то живу в деревне, все вижу. Огороды с каждым годом все меньше и меньше становятся по своим размерам. Идешь порой и видишь, как и посаженное заросло сорняком. И скотины сильно поубавилось, и птицы. Фрукты перестали собирать. Дачники возмущаются: на рынке нет черешни, а в садах ее склевывают птицы.

— Да, с фруктами это очень заметно. Ничего общего с прошлыми годами! Поредели у вас фруктовые ряды на рынке, — сказал я.

— Ну бог с ними, с фруктами! Еще хуже дело с мясом. Заметили, у колхозников во дворах не стало овец? А раньше здесь у каждого их было с десяток. И корова у каждого была, помните?

— Помню. Да, овец во дворах нигде нет, и коров стало меньше.

— Когда вы у нас были первый раз? В шестьдесят третьем году?.. Только в райцентре тогда было семьсот — восемьсот коров, молока хоть залейся. А сейчас и сотни не наберешь. Многие и оставшихся собираются продать, и я в том числе.

— Я хорошо помню молочный ряд у вас на базаре, — перебиваю я Гордея Ильковича. — Да что там ряд!.. Целый молочный павильон!