Иванов день

На председательском месте сидит критик и литературовед Анатолий Горелов. Это крупная фигура в литературном мире Ленинграда. Говорят, ему уже тридцать лет, но выглядит он еще молодо, очень энергичен. Потому-то и взвалили на него, бедняжку, столько работы! Он и руководитель Ленинградской писательской организации, он же и ответственный редактор двух литературных журналов: «Резца» — с 1929 года, «Звезды» — с недавних пор. Литературно-критические его работы посвящены вопросам развития советской и русской классической литературы. Я читал только «Путь современника» — о творчестве Михаила Слонимского; вышла книжка в 1933 году в издательстве «Советский писатель».

Слева и справа от Анатолия Горелова сидят члены правления.

Это — Ольга Форш, Вячеслав Шишков, Константин Федин, Николай Тихонов, Михаил Зощенко, Самуил Маршак, Корней Чуковский, Борис Лавренев, Михаил Слонимский, Леонид Соболев и другие видные ленинградские писатели. Через десяток лет читатели их будут называть классиками советской литературы.

Некоторые из них видят меня впервые, а потому внимательно всматриваются. Но другие — хорошо знают.

Михаил Слонимский, докладчик, подробно характеризует все написанное мною. Но говорит о совокупности сделанного, а не об отдельных произведениях.

Это делает уже содокладчик — Константин Федин. Он анализирует, говорит о языке рассказов, о композиции, об опасностях подражания Бабелю и Олеше, на отдельных примерах из рассказов и повести утверждает, что у меня есть и своя тема, и своя манера письма.

После Федина, если мне не изменяет память, о рассказах говорил Тихонов, о повести — Лавренев. Задают вопросы Маршак и Форш… Спрашивают, кого люблю из классиков русских и зарубежных, какую я читал последнюю книгу, где я работаю, над чем сейчас тружусь. Были и другие вопросы.

Писателю, даже очень молодому, интересна его новая работа, и я с удовольствием рассказываю о начатом романе.

Воспоминание о приеме в Союз писателей сохранилось в моем восприятии праздничным событием. Ведь состоялось не «голосование», а доброжелательное обсуждение кандидата, с чьим творчеством члены правления успели не только ознакомиться, но и пришли к решению принять в кандидаты Союза.

Вот почему я не помню ни одного «провала» при приеме. Если соискатель еще не «созрел», руководители Союза заранее рекомендовали повременить с подачей заявления: тем самым они оберегали человека от «шока» разуверений в своих силах. В этом предварительном отборе проявлялись такт и доброжелательность также Михаила Слонимского, присущий ему дар воспитателя. Незримо сказался и опыт журнала «Резец», ставшего подготовительной студией молодых литераторов.

Через какое-то время после этого правления я на Невском, недалеко от Гостиного двора, встретил Слонимского. Михаил Леонидович поинтересовался, как движется мой роман.

— Плохо, медленно, — ответил я.

— Почему?

— Много езжу по области, некогда сесть за стол. К тому же мучает кашель, врачи что-то находят в легких…

— Сколько вы проработали в «Крестьянской правде»?

— Около трех лет.

— Из газеты надо уходить вовремя. Газета многому учит, но от многого и отучивает… Зайдемте-ка в Гостиный!

«Зачем нам в Гостиный?» — с испугом подумал я.

Мы поднялись на второй этаж, зашли в какое-то помещение. На вывеске было написано: «Литфонд». О существовании такого учреждения я узнал впервые. Чем оно занимается?

Меня усадили за стол и велели написать заявление на получение ссуды.

«Ссуды? Что это такое? Не денежки ли в долг? Потом их, наверное, придется вернуть? А вдруг у меня не будет?» — снова с испугом подумал я.

— На какой срок мне дадут ссуду, Михаил Леонидович? — спросил я, прежде чем взяться за перо.

— Ссуда безвозвратная! — улыбнулся Слонимский и назвал сумму, которую мне следует указать в заявлении. — Хватит вам этих денег, чтобы и полечиться и закончить роман?

— Хватит, если уеду в деревню. Там жизнь дешевле, могу прожить и полгода.

— Езжайте, лечитесь и кончайте роман. В деревне наберетесь и новых тем, и новых наблюдений. Писатель, вообще-то, должен жить ближе к трудовому народу!.. А теперь зайдемте-ка в Дом книги, в Гослитиздат. Там собираются издать книгу ваших рассказов.

Но это был 1937 год, руководители Гослитиздата часто менялись, рукопись моей книги там затерялась… Потом уже, в 1940 году, она вышла в издательстве «Советский писатель» под названием «Бегство Сусанны». В Гослитиздате же в том году у меня вышел роман «Медвежий лог».

А вскоре началась война. Рассказы, иногда привозимые мной из армии, печатались в «Звезде», передавались по радио. В осажденном Ленинграде у меня в 1943 году вышла и книжка рассказов.

В первые послевоенные годы я работал над новыми произведениями, часто ездил на юг, реже бывал в Ленинграде. Реже я встречался и со Слонимским, хотя мы дарили друг другу вышедшие книги, хорошо знали, что делает каждый. Эти редкие встречи всегда были радостны и памятны.

А с 1957 года мы самым дружеским образом целых пятнадцать лет работали в «Звезде». Вспоминаю многие свои беседы со Слонимским — они неизменно начинались и кончались литературными темами.