Иванов день

«Богато, богато живет народ, товара не меньше, чем в Киеве и Львове», — покачал он удивленно седой головой и на всякий случай взял бутылку водки, неуверенный, что дома ему предложат рюмку в честь его возвращения. Сильно огорчился в консервном отделе: и у него в чемоданчике были точно такие же — «скумбрия в томате». Выходит, зря тащил их за тысячу километров, надеясь удивить ими всех дома.

Вышел из универсама, а рядом на площади еще универмаг «Коломыя»! Не поленился, прошелся по этажам, потолкался у прилавков. Готовой одежды какой хочешь, и заграничного товара хватает на любой вкус.

На рынок, который находился справа от универмага, Фесюк уже взглянул сквозь железную ограду. Хотя было около трех часов дня, но и там толпился народ, и там прилавки были полны продуктов и всякого товара…

Проходя мимо магазинов, он цепким взглядом окидывал витрины, запоминая, где и что выставлено, надеясь в скором времени вернуться сюда за покупками. Плюнул в сердцах, когда в хозяйственном магазине увидел отличный набор плотницкого инструмента. «Какого же черта я тащил эту тяжесть за десять тысяч километров!» От негодования он даже пнул ногой свой мешок, брошенный вместе с чемоданчиком у стены…

В конце площади, недалеко от ратуши, ему преградила дорогу большая, празднично одетая толпа. У всех были букеты цветов, у тротуара стояло много такси и частных машин. Фесюк спросил у молодого человека, что здесь происходит, и тот объяснил, что это свадьбы, целых шесть, сейчас женихи и невесты снимаются в фотоателье, скоро они должны появиться на улице.

Он дождался молодоженов. Женихи были в черных костюмах, невесты — в белых свадебных платьях, в фатах до самых пят. «Прямо панские свадьбы!» — с изумлением признался он себе.

Молодожены вместе с дружками разместились в машинах, машины тронулись вперед самым тихим ходом, и громадная толпа в двести или триста человек направилась вслед за ними серединой улицы.

Любопытства ради он пошел вместе со всеми. Ведь давно-давно не бывал на свадьбах и празднествах. Думалось еще, что в церковь все они направились, хотел посмотреть, как сейчас проходит служба.

Но толпа привела его к небольшому скверу, где было еще больше народу. Лишь по бронзовой фигуре солдата на постаменте, возвышавшемся в сквере, он догадался, что это площадь Героев, и молодожены пришли сюда по новой и уже привившейся традиции дать клятву быть достойными продолжателями дела отцов.

Пробиваться вперед, к памятнику, ему было не к чему, и он присел на скамейку рядом с тремя оживленно беседующими старушками. Покурил, дождался, когда разъедутся молодожены и их гости, разойдется толпа любопытных и он останется один на один с памятником и вечным огнем, полыхающим у его подножия.

«Не причастен ни к свадьбам, ни к делам отцов!» — усмехнулся он. Посидел еще, покурил, потом обошел памятник и братские могилы вокруг него, постоял у мраморных плит с именами погибших. Не поленился, сосчитал, сколько плит и сколько имен на каждой. Выходило, что здесь похоронено около шестисот человек, среди них два Героя Советского Союза.

Вздохнул: «Многовато крови пролилось за войну, и особенно в Прикарпатье…»

— Что — родных, знакомых ищете? — услужливо раздалось рядом. Он обернулся. Это была одна из трех старушек.

— Да нет, просто так, — нехотя ответил Фесюк.

— А то, если нет здесь, поищите на другой братской могиле, это возле старого городского кладбища, всего одну остановку проехать после новой гостиницы… — не обратив внимания на его слова, продолжала словоохотливая старушка.

— Да нет, ничего мне не надо, — уже раздраженно ответил Фесюк.

А старушка продолжала:

— Здесь похоронены солдаты и офицеры, что погибли при взятии города, а там — люди партийные и активисты, погибли они после войны от рук бандеровцев…

Он с такой злостью посмотрел на старушку, что та отпрянула от него в испуге… Зашагал обратно к ратуше… Он давно мечтал: как только окажется в Коломые, то первым делом зайдет в Музей народного искусства Гуцульщины, походит по его залам, посмотрит, что нового прибавилось за последние четверть века, какие работы новых знаменитых резчиков по дереву там появились. Но настроение у него было испорчено, и, вместо того чтобы пойти в музей, он сел в автобус и поехал на автостанцию. Всего-то надо было проехать две остановки.

На автостанции, как всегда в субботние и воскресные дни, было многолюдно. Но и автобусов хватало. Одни приходили, другие уходили. Судя по расписанию и по маршрутной карте, как уразумел Василий Фесюк, автобусы бегали во все концы Прикарпатья, добирались даже до райцентра Верховина, до поселков Буркут и Бангоф, откуда рукой подать до высоченных карпатских вершин — Поп Иван и Говерла. Это его потрясло.