Избранные произведения. Том II

учение знамениями и чудесами, повинен, однако, смерти; ибо, как сам

Моисей продолжает, бог делает знамения, а также и чудеса для

искушения народа. Об этом и Христос тоже напомнил своим

ученикам, как видно из Матфея, гл. 24, ст. 24. А Иезекииль в гл. 14, ст. 9 даже ясно учит, что бог иногда обманывает людей ложными

откровениями, ибо он говорит: «И когда пророк (именно ложный) обманывается и скажет слово, — я, бог, обманул того пророка». Это и

Михей свидетельствует Ахаву о пророках (см. кн. I Цар., гл. 22, ст. 21).

Х

отя это, по-видимому, и показывает, что пророчество и откровение —

дело весьма сомнительное, однако оно, как мы сказали, считалось

весьма достоверным. Ибо бог никогда не обманывает благочестивых и

избранных, но, согласно известной древней поговорке (см. кн. I Сам., гл. 24, ст. 14) и как видно из истории Авигеи и ее речи 14, бог

пользуется благочестивыми как бы орудиями своей благости, а

нечестивыми — как бы исполнителями и средством своего гнева. Это

весьма ясно также видно из того случая с Михеем, который мы только

что цитировали. В самом деле, хотя бог решил обмануть Ахава через

пророков, однако воспользовался только ложными пророками, благочестивому же открыл дело так, как оно было, и не препятствовал

ему предсказывать истину. Однако, как я сказал, достоверность у

пророка была только моральная, ибо никто не может считать себя

праведным перед богом и хвалиться, что служит орудием благости

бога, как учит и на самом деле показывает само Писание, ибо гнев

божий соблазнил на народную перепись Давида 15, благочестие

которого, однако, Писание достаточно подтверждает. Итак, вся

пророческая достоверность основывалась на следующих трех вещах: 1) на том, что пророки воображали предметы откровения в высшей

степени живо — так же, как мы обыкновенно наяву воспринимаем

впечатление от предметов; 2) на знамении; 3) наконец и главным

образом на том, что они обладали духом, склонным только к

справедливому и благому. И хотя Писание не всегда упоминает о

знамениях, однако следует думать, что пророки всегда имели

знамение; ибо Писание не всегда имеет обыкновение рассказывать о

всех условиях и обстоятельствах (как уже многие отметили), но

скорее предполагает их известными. Сверх

34

34

того, мы можем допустить, что пророки, которые, кроме того, что

содержится в законе Моисея, ни о чем новом не пророчествовали, не

нуждались в знамении, потому что их [пророчества] подтверждал

закон. Например, пророчество Иеремии о разорении Иерусалима

подтверждалось пророчествами других пророков и угрозами закона, а

потому и не нуждалось в знамении; но Анания, пророчествовавший

вопреки всем пророкам о скором восстановлении государства, необходимо нуждался в знамении; иначе он должен был бы

сомневаться в своем пророчестве до тех пор, пока наступление

события, предсказанного им, не подтвердило бы пророчества (см.

Иерем., гл. 28, ст. 9).

С

тало быть, коль скоро уверенность, возникавшая в пророках

вследствие знамения, была не математическая, т.е. вытекающая из

необходимости понятия воспринятой или виденной вещи, но только

моральная, и знамения давались только с целью убедить пророка, то

отсюда следует, что знамения давались сообразно мнениям и

пониманию пророка; так что знамение, делавшее одного пророка

уверенным в его пророчестве, другого, пропитанного иными

мнениями, не могло убедить, и потому знамения каждого пророка

были различны. Точно так же и самое откровение различалось, как мы

уже говорили, у каждого пророка смотря по свойству физического

темперамента, воображения, а также и в зависимости от мнений, усвоенных прежде. В зависимости от темперамента пророчество

различалось следующим образом: если пророк был человек веселый, то ему были открываемы победы, мир и все, что побуждает людей к

радости; такие люди ведь обыкновенно очень часто воображают

подобные вещи; наоборот, если пророк был меланхолик, то ему были

открываемы войны, наказания и всякие беды; таким образом, поскольку пророк был сострадателен, ласков, гневен, суров и пр., постольку он был более склонен к тем или иным откровениям. По

свойству же воображения пророчество различалось таким образом: если пророк был человек со вкусом, то и душу бога он воспринимал в

изящном стиле; если же грубоватый — грубо. Так потом было и в

отношении откровений, которые представлялись в образах, именно: если пророк был селянином, то ему представлялись быки и коровы и

пр.; если же воином, — полководцы, войска; если, наконец, он был

царедвор-

35

35