Читаем Хорасан. Территория искусства полностью

Неясность проблемы усилена забвением уже проделанного в европейской науке. Ситуация настолько обострена, что появилась даже попытка рассмотреть арабеску-орнамент с позиций поэтики Шлегеля53. С другой стороны, как мы говорили выше, достаточно много работ посвящены рассмотрению орнамента в мире Ислама с точки зрения наличия в нем некоего предзаданного смысла54. Суждение о последних исследованиях не входит в наши задачи, ибо они, без сомнения, вторичны, теологически (мистически) заострены. Хотя при определенных обстоятельствах работы Пападопуло, Буркхардта, Бахтийар и Ардалана могут быть релевантными для отмеченного выше концепта сгущенности орнамента. Повторим, однако, что теолого-мистическая позиция, на наш взгляд, представляет лишь одну из сторон сгущенности орнамента. Ибо орнамент обладает такой силой выражения, что сужение или ограничение потенций сгущенности окажет недобрую услугу осмыслению концептуальных возможностей орнамента. Без теологического взгляда на природу вещей можно обойтись в том случае, если исследователь не ставит своей целью нахождение того или иного значения рассматриваемой вещи, но выставляет для обсуждения стратегию уточнения сгущенности или рассеянности любой вещи, оказывающейся в зоне внимания интерпретирующего мышления, будь оно теологическим или философским.

Итак, Грабар в предисловии к книге начинает свой ряд примеров с деревянной филенки (panel) IX–X вв. из Египта со спаренным изображением птиц. Следует обратить внимание на методику Грабара, его предложение для визуального распознавания изображения: «мотив может быть разделен на части» (the motif can be divided into parts). Может ли? В результате такого подхода изображение действительно и буквально разламывается на составные части, в двух из которых Грабар и узревает изображение двух птиц. Разделение целостной композиции на самом деле не столь безобидно, как это можно себе вообразить. В предшествующей работе автор еще более откровенен в стремлении видеть в орнаменте «взаимоотношение форм, нежели суммирование этих форм»55. О том, можно ли относиться к орнаменту как к отдельным или обобщенным формам, мы поговорим в следующем разделе. В целом же сквозная методологическая позиция Грабара о возможности выделения, вычленения и суждения об отдельных «формах» орнамента нуждается в основательной экспертизе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Эстетика и теория искусства XX века
Эстетика и теория искусства XX века

Данная хрестоматия является приложением к учебному пособию «Эстетика и теория искусства XX века», в котором философско-искусствоведческая рефлексия об искусстве рассматривается в историко-культурном аспекте. Структура хрестоматии состоит из трех разделов. Первый раздел составлен из текстов, которые являются репрезентативными для традиционного в эстетической и теоретической мысли направления – философии искусства. Второй раздел состоит из текстов, свидетельствующих о существовании теоретических концепций искусства, возникших в границах смежных с эстетикой и искусствознанием дисциплин. Для третьего раздела отобраны некоторые тексты, представляющие собственно теорию искусства и позволяющие представить, как она развивалась в границах не только философии и эксплицитной эстетики, но и в границах искусствознания.Хрестоматия, как и учебное пособие под тем же названием, предназначена для студентов различных специальностей гуманитарного профиля.

Александр Сергеевич Мигунов , А. С. Мигунов , Коллектив авторов , Н. А. Хренов , Николай Андреевич Хренов

Искусство и Дизайн / Культурология / Философия / Образование и наука